Невероятные приключения Владимира Кипяткова
Шрифт:
Улыбка мгновенно сползла с лица Кипяткова.
– Твари, бля!
– сорвалось с его уст.
Корабль Владимира и сотоварищей остановился, зависнув в воздухе.
Под днищами куколок снова появились вспышки. Гигантский мадагаскарский таракан затрясся. Послышался металлический скрежет. Языки пламени несколько раз подряд вспыхивали и сразу же гасли на прозрачном корпусе корабля. Они казались опасно близкими, отчего Кипятков инстинктивно закрывал лицо руками, боясь обжечься. Но температура внутри летательного аппарата не поднялась даже на градус.
– Полный вперед! Ты слышишь?
– человек-эльф
– Лети между ними.
Коля сделал удивленное лицо, но спорить с Сёмой не стал. Нет смысла пререкаться, когда дорога каждая секунда. Поэтому он быстро натянул перчатку и вытянул руку вперед в жесте, которым приветствовали друг друга когда-то нацисты.
Металлический таракан начал набирать скорость, а Сёма приложил указательные пальцы к вискам. На его лице моментально выступил пот, на лбу вздулась пульсирующая вена. Он, как сумасшедший, вращал глазами, глядя то на один корабль противника, то на другой. Казалось, ещё немного, и у него будет инсульт.
– Сёма, с тобой всё в порядке?
– спросил его Владимир, но на его слова сын никак не отреагировал.
Почувствовав несильный, но чувствительный толчок в бок, Кипятков посмотрел на свою подругу.
– Он знает, что делает, не отвлекай его! Лучше посмотри, что там...
– Ольга указала рукой на корабли троллей.
Один из них - тот, который был слева, - вдруг начал лениво поворачиваться носовой частью к другому кораблю.
– Вот ведь с-сука!
– молвил Кипятков, напряженно наблюдая за маневрами гигантской куколки бабочки. Отблески пламени от сгоревшего внедорожника плясали на её темном боку.
– Специально так встает, чтобы мы между ними не пролетели... Чертовы тролли!
– Теперь нам точно пердец!
– Ольга до боли сжала руку Кипяткова.
– Останемся здесь, и нас всех перебьют, как когда-то инопланетяне перебили на Зенле всех собак.
И тут произошло то, чего никто не ожидал: вставший боком корабль вдруг открыл огонь по второму кораблю троллей, который всё ещё продолжал плевать огнем в сторону серебристого таракана, на котором летели Кипятков и его друзья. Даже Владимир, будучи человеком, не особо интересующимся техникой, откуда-то знал, что самая защищенная сторона боевых кораблей - носовая, а потому он не удивился, как корабль троллей, который был справа, вдруг перестал стрелять, по его корпусу пробежала цепочка взрывов, и он начал разваливаться на горящие куски, которые, как метеоры, стали падать вниз.
Тем временем второй корабль троллей вдруг поднял нос и начал набирать высоту в вертикальном положении. За считанные секунды он поднялся так высоко, что превратился в маленькую точку на фоне темного неба. В темноте мерцал только маленький огонек работающих турбин.
– Они что, решили свалить?
– задал вопрос Кипятков, но никто ему не ответил, так как никто, кроме Сёмы, не понимал, что происходит. А Сёма сидел в той же позе, сверля выпученными глазами мерцающую точку в небе.
Огонек вдруг погас. Пропавшая из поля зрения на долю секунды точка снова появилась и стала увеличиваться в размерах, с каждым мгновением обретая формы военного корабля троллей, камнем падающего вниз с выключенными двигателями. Звук от соприкосновения его с грунтом и хлопок взрыва были слышны даже через
Владимиру второй раз за сегодняшний, чертовски длинный и не очень приятный, день вспомнилась строчка из ляписовской песни "Грай":
"...Палыхае там вогнішча да неба..."
Пламя огня на месте падения кораблей троллей действительно поднималось чуть ли не до тёмного неба, покрытого свинцовыми тучами. Неужели автор стихов к этой замечательной песни на белорусском языке видел нечто подобное. И где он мог наблюдать подобное зрелище?
Серебристый таракан пролетел между двух столбов огня и юркнул в густой туман.
Глава 12
Перелет через портал длился доли секунды. Кипятков поначалу даже не понял, что уже находится не на Зенле, а на родной Земле-Матушке, пока не посмотрел между колен и не увидел до боли знакомый пейзаж - крыши домов, дорога, тропинки, деревья и крыши припаркованных во дворах автомобилей.
Вот и граница садового товарищества - бетонный забор, на возведение которого с Кипяткова в своё время содрали столько денег, словно хотели построить вторую Великую Китайскую стену.
– Стоп! Стоп! Сто-оп!
– закричал Владимир.
– Что такое?
– гном обернулся. Летательный аппарат завис в воздухе.
Растекшийся по креслу Сёма, с безвольно свесившимися по бокам руками, приоткрыл глаза и слабым голосом спросил:
– Опять недолет?
– Нет!
– Кипятков замотал головой.
– Перелёт! Мой дом остался позади. Нужно вернуться назад.
Когда корабль развернулся, сквозь пелену тумана, окружавшую портал, ещё какое-то время было видно огненное зарево с той стороны портала. Но туман становился всё реже, а всполохи огня гасли, пока вообще не исчезли вместе с последними остатками зеленой плесени.
– Всё, я понял!
– Коля улыбнулся и направил "таракана" в нужном направлении. Зависнув над участком Кипяткова, начал плавное снижение.
Корабль опустился как раз напротив дома, похоронив под собой клумбы с цветами, несколько кустов смородины и невесть откуда взявшуюся беседку.
Так как в целях безопасности был включен режим невидимости, и корабля не было видно, сторонний наблюдатель, глядя на спуск команды Владимира по трапу, мог бы подумать, что Кипятков, Сёма, Ольга, Аня, Казимир и робот материализовывались из воздуха, спускаясь прямо с небес. В доисторические времена любой, кто бы их увидел, назвал бы богами. Но в тот момент гостей с Зенли не мог видеть никто, так как все в округе спали. Судя по только начавшему светлеть небу и росе на траве, было раннее утро.
Ступив на землю, Кипятков сделал несколько шагов и рухнул на колени. Уткнувшись лицом в сырую траву, он плакал, сотрясаясь всем телом, чувствуя привкус соли на губах, втягивая ноздрями запах земли и одуванчиков. В тот момент он понимал, что мужчины не плачут, нужно прекратить это безобразие хотя бы для того, чтобы Ольга не видела его в таком раскисшем виде. Но впервые в жизни ему так хотелось полакать, что невозможно было остановиться. И не было ему стыдно за свою минутную слабость, ибо оказался он там, куда уже давно потерял надежду вернуться.