Невесомость

Кузнецова Екатерина

Второй вариант, который у меня был, - это никому ничего не говорить и оставить всё так, как есть. С одной стороны, такая перспектива была не слишком уж плохой. Мы с Денисом не были парой, о его чувствах ко мне я могла только строить догадки, напрямую он никогда мне ничего не говорил. Но смогу ли я смотреть в глаза Карине, если буду за её спиной мечтать о Денисе? И как далеко зайдут наши с ним отношения? Рано или поздно всё равно пришлось бы это распутывать, поэтому такое решение я принять не могла.

Оставалось только одно.

Забыть этого парня, выбросить воспоминания о нем, всё, что было с ним связано, и жить так, словно его не было в моём мире.

– Анжел, ты точно хорошо себя чувствуешь?
– поинтересовалась обеспокоенно мама за завтраком.
– Ты какая-то потерянная.

– Да, я тоже это заметила, - поддержала её Карина, озадаченно глядя на меня.
– Обычно ты не такая.

– Я просто всё ещё никак не приду в себя, - призналась я, что было чистой правдой.
– А где дядя Паша? Он уже уехал?

– Да, случилось что-то срочное, он быстро собрался, толком ничего не объяснив, - кивнула мама, - сказал, что позже позвонит.

– А вы не знаете, тёть Надь, как у него идут дела? Он ничего не рассказывает, а скоро ведь суд...я волнуюсь.

– Кариночка, он и мне мало что рассказывает касательно работы, поэтому я тоже мало что об этом знаю.

– Просто он какой-то расстроенный был в эти дни, я боюсь, что что-то там не так, - проговорила Карина, сделав глоток чая.
– Но будем надеяться, что я ошибаюсь.

– Это дело очень важно для него. Он всей душой за него болеет, поэтому сделает всё возможное, я думаю. Будем верить, - улыбнулась мама, но было невооруженным взглядом видно, что за этой улыбкой таилось неприкрытое волнение.

Съев по тарелке горячего омлета, мы с Кариной начали собираться к выходу.

Погода в тот майский день выдалась по-настоящему летней, вопреки моему далеко не радужному настроению. И ощущая на себе теплые лучи горячего солнца, вдыхая аромат распустившейся сирени, я на какое-то время полностью забыла обо всем, что так тревожило. И всё-таки природа обладает какой-то волшебной, целительной силой. Она не может изменить ситуацию, но вполне может изменить отношение человека к ней, что со мной и произошло.

Обсуждая с Кариной то, как ярко и незабываемо провести летние каникулы, я вдруг подумала: "А ведь не всё так плохо. У меня самая лучшая на свете семья, сестра, которую я ни за что ни на кого не променяю, и разве мне нужно что- то ещё для счастья? А любовь...говорят, от неё не убежишь. А если пытаешь за ней гнаться, значит, это уже что-то другое. Значит, Денис не тот человек, который предначертан мне небесами, раз всё так складывается".

Однако...говорить себе это - одно, а заставить сердце перестать биться от одного только вида Дениса - другое.

– Привет!
– радостно произнес он, когда я оказалась рядом с нашей партой. Пересаживаться на другое место было исключено, потому что это привлекло бы к себе огромное

внимание, в том числе и Карины. И всё, что мне оставалось - полностью себя блокировать.
– С выздоровлением тебя!

– Привет, - промямлила я, приземлившись на свой стул и даже не взглянув в его сторону. Это было жестоко с моей стороны. Я проклинала себя за то, что делала ему больно, но по-другому не могла.

– Или ты всё ещё болеешь?
– добавил он, явно в недоумении от моей реакции.
– Хотя, выглядишь очень даже хорошо!

Я была готова лезть от боли на стену.

– А я повидался с родителями в эти дни, - не сдавался Денис.
– Они приезжали на праздники.

Я продолжала его игнорировать, несмотря на то, что мне до безумия хотелось порадоваться за него, расспросить, как всё прошло, как он танцевал без меня в ту пятницу, как в целом провел эти четыре дня.

– Анжел, я тебя чем-то обидел?

– С чего ты взял?
– равнодушно спросила я, принявшись записывать в тетради по биологии число и тему урока, потому что знала, что если не отвлекусь на что-то, то расплачусь прямо на его плече.

– Ты, кажется, не хочешь разговаривать со мной.

– Просто уже урок начался, а ты отвлекаешь, - ответила я, и даже не видя выражение лица Дениса, почувствовала, как оно исказилось от боли. Больше он не стал ничего говорить, и до конца урока мы не вымолвили ни слова. Я лишь смотрела на его руки, которых мне так хотелось коснуться, и сходила с ума от ненависти к себе.

В такой напряженной обстановке мы просидели все последующие четыре урока. На переменах я старалась пересаживаться к Карине с Викой (да, и нужно сказать, что Вика с Кириллом всё же помирились и официально стали парой), но поддерживать с ними беседу не получалось.

– Анжел, ты тут?
– только и спрашивали они, видя, что я их совершенно не слушала. Я кивала, но подключиться к их разговору казалось невозможным, когда в нескольких метрах от меня сидел Денис, одев наушники и полностью погрузившись в телефон. Именно так, как в первый день нашего знакомства. Боль, которую я испытывала в те секунды, была в сотни раз хуже всех моих проплаканных ночей. А впереди нас ещё ждала репетиция вальса.

– Прости, если обидела тебя, - не выдержав, прошептала я, слегка дотронувшись до руки Дениса в конце последнего урока.
– Я не хотела.

– Я и не обижался, - ответил он, с нежностью во взгляде.
– Скорее испугался.

Я снова начала тонуть в его бездонных глазах, и потому, чтобы вновь не попасть в этот плен, резко отвернулась и убрала руку.

– Анжел, что происходит?

Но именно в это мгновение прозвенел звонок, избавив меня от всяких объяснений, поскольку все начали громко складываться, и разговаривать в такой обстановке было сложно.

– Народ!
– проговорила громко Ярослава.
– Не забывайте: у нас репетиция!