Невесомость

Кузнецова Екатерина

– Так, всё, пора заканчивать, - заговорил Андрей, переводя с одного заплаканного лица на другое.
– Девчат, у вас впереди будет ещё, как минимум, две возможности оплакать наш уход из школы.

– Честно говоря, - заметил Никита, сидя на верхней ступеньке крыльца, - мне самому хочется пустить слезу, глядя на это.

– Я предчувствую, что если эту процессию не остановить, - рассмеялся Андрей, - то именно так всё и закончится.

– Нужно радоваться, а не плакать, - заговорила Саша, с умилением глядя на всё это.
– Впереди только лучшее.

– Как этому можно радоваться? Мы одиннадцать лет были вместе, а что там дальше будет, никто не знает, - вытерев слёзы голубоватым носовым платочком, произнесла Карина. Тушь на её ресницах немного

размазалась, глаза и нос стали красными, но несмотря на это, она, как и прежде, была прекрасна. Я знала и раньше, что существуют люди, которых слёзы ничуть не портят, а лишь делают краше, потому что слёзы - это проявление внутренней красоты, но в тот миг мне казалось, что я могла бы вечность смотреть и любоваться своей сестрой. В проявлениях чувств она была подобна ребенку, но от этого ещё прекраснее.

– Одно я знаю точно: наша школьная дружба перерастет в другую, в более зрелую, - продолжала Саша.
– Бросьте вы! Мы не перестанем видеться, да и школьные двери всегда для нас открыты. Ну, никто ведь не умирает.

– А чувство такое, будто именно так оно и есть, - призналась Рита.
– Очень больно.

– Всё, я больше не могу на это смотреть, - заголосил Андрей.
– Включаем рок. Никит, моя флешка ведь у тебя?

– Да, в сумке. Сейчас достану.

И через несколько минут двор школы окутал завораживающий голос солиста "Skillet" песней Whispers in the dark, который не мог никого оставить равнодушным. Конечно, не любители альтернативной музыки были не в восторге от проявленной инициативы Андрея, но большая часть нашего класса осталась довольной, в том числе и девушки, поскольку такая резкая смена музыки действительно заставила слёзы остановиться. Но...как обычно бывает у девушек, после минут меланхолии и слабости наступает момент под названием "Ой, тушь размазалась!". И наши парни с недоумением и интересом наблюдали за тем, как многие из девчонок принялись в волнении и суматохе искать в сумках платочки и салфетки, чтобы привести себя в прежний вид. Я же, переобув босоножки на свои голубые любимые кеды, решила сходить в школу умыться, освежить лицо, поскольку высохшие соленые слёзы начинали жечь кожу, что было мало приятно. К счастью, в тот день я с таким увлечением писала утром сочинение по "Судьбе человека", что перед выходом успевала накраситься только гигиенической помадой, что вышло мне лишь на руку.

– Анжел, ты в школу?
– произнесла Карина, на лице которой не осталось и капли следа недавних слёз.
– Я с тобой, очень пить хочется.

– У меня есть с собой вишневый сок, будешь?
– вмешалась Вика, повеселев.
– Он, правда, на любителя, но тебе, думаю, понравится.

– Я обожаю вишневый сок!

Стекая по лицу крохотными потоками, леденящая вода подействовала ободряюще, словно меня разом переместили из одного настроения в другое. Лиричные песни о школе сделали своё дело. Раньше я не понимала этого. Не понимала, почему выпускницы одиннадцатого класса на линейках в честь последнего звонка начинали ни с того ни с сего плакать, обниматься, говорить, как им будет не хватать школы. Мне казалось, что в этом было что-то искусственное, словно делалось на показ. Однако теперь же...я это поняла. Я знала заранее, что в тот день эти непродолжительные несколько минут наших слёз были всего лишь репетицией. Пока ещё у нас была неделя. Последняя неделя, последняя возможность на веки запечатлеть в памяти школьное время, но совсем скоро, когда наступит осознание того, что мы больше никогда не придем на уроки, никогда не испытаем те чувства и ощущения, что сейчас...вот тогда-то будет по-настоящему страшно.

И думать об этом становилось всё сложнее. Все мы знали, что будет больно, но оттягивали это время. А оно незаметно подкрадывалось всё ближе, и сегодня мы впервые

услышали его тяжелые шаги.

– Так, я предлагаю продолжить танцевать вальс, - проговорила Ярослава с энтузиазмом, ища глазами своего партнера.
– Иначе мы так до утра можем сидеть и слушать музыку.

– Да, ребят, давайте, - согласно поддержал её Артем.
– У меня через час физика, да и у всех, наверняка, какие-то дела.

– По-моему, дела на этой неделе у всех одни, - улыбнулась Вика.
– И именуются репетиторами.

– Не напоминайте, - рассмеялась Саша.
– Давайте уже танцевать.

Все без каких-либо противоречий устремились к своим партнерам, а Ярослава к выданному нам директором школы на эту неделю музыкальному центру, чтобы сменить музыку.

– Всё хорошо, Анжел?
– нежно коснувшись моей руки, произнес Денис, глубоко вглядываясь в мои глаза, которые всё ещё оставались красными от слёз.

– Конечно, - кивнула я с улыбкой, не в силах устоять от взгляда, которого мне так долго не хватало.
– Просто всё происходящее как-то очень грустно.

– Не хочется покидать школу?

– Очень не хочется, - призналась я, ощущая, как теплая, крепкая рука этого парня бережно сжимала мою.
– Не хочется расставаться с ребятами, с нашими репетициями, с этими стенами, которые мне подарили жизнь, о какой я могла только мечтать раньше. Всё прошло слишком быстро.

– Это ведь не конец, - улыбнулся он, и под порывом ветра меня окутал исходивший от него притягательный аромат свежести и сладостный запах цветущих яблонь, вместе создавая союз чего-то волшебного, легкого и неземного, что хотелось разом вобрать в себя как можно больше этого воздуха, боясь, что в одно мгновение он испарится.
– Мне тоже грустно это осознавать, но знаешь, что мне дарит успокоение?

– Что же?
– несмело прошептала я.

– То, что ты будешь рядом.

Я не верила услышанному. Денис смотрел мне прямо в глаза и говорил, что я буду рядом. Он хотел, чтобы я была рядом! После всего, что между нами произошло. Мне хотелось закрыть глаза и раствориться вместе с этим воздухом, пропитанным частичками Дениса, весны и чувств, которые поглощали меня всё глубже, полностью овладевая сознанием, поскольку сердце уже было полно до краев.

– Анжел, решила не переобуваться?
– вернул меня в реальность высокий голос Риты, раздавшийся за спиной.

Я в недоумении взглянула на свои кеды.

– Да, совсем забыла, - произнесла я, повернувшись к ней. Из-за высокой обуви Рита стала на полголовы выше меня.
– Да и мы ведь всё равно скоро заканчиваем.

– Советую тебе почаще носить каблуки. Они до безумия тебе идут, делают очень изящной.

– Спасибо, - ощущая неловкость из-за стоявших рядом с нами парней, бросила я.
– Это взаимно, Рит.

Но через секунду заиграла музыка, прервав наш диалог. Честно говоря, это меня спасло, потому что обсуждать друг друга в присутствии Дениса и Егора мне крайне не хотелось.

– Ребят, помните про плавность, - воскликнула Ярослава при вступлении.
– И несмотря на ошибки, продолжаем танцевать.

Было видно, что парни уже измучены. Девушки получали от вальса удовольствие, а уж тем более при мысли о скорой разлуке, но парней выполнение одних и тех же движений под одну и ту же, успевшую всем приесться музыку, утомляло. Ошибок, разумеется, было очень мало, но ребята танцевали уже словно на автомате, не думая ни о какой плавности. Что касалось нас с Денисом, то...тут всё было иначе. Наш танец был подобен разговору - искреннему, естественному и не зазубренному. Казалось, что с помощью движений, прикосновений и взглядов мы говорили друг другу то, о чем молчали всё это время. То, что рвалось на волю, но на протяжении долгого времени было не высказано. Я не замечала, как летело время, перестала видеть одноклассников, не слышала замечаний Ярославы и выкриков ребят время от времени. Передо мной был только Денис и тепло, которое от него исходило, и возвращаться из этого плена и забвения было последним, чего я в те минуты желала.