Невест так много. Дилогия
Шрифт:
– Не бултыхайте меня, – просипела я и вцепилась в шею лорда крепче.
– Шли бы вы, господа хорошие, – фыркнула с улыбкой кухарка и сложила руки на груди. – Леди Эрика, вас чем на завтрак порадовать? Что вкусненького хотите?
– А почему меня не спрашивают? Я тоже хочу вкусненького! – возмутился маркиз, но двинулся к выходу, унося меня с кухни.
– Да что ж вас спрашивать-то? Уж будто мы за столько-то лет не знаем, что вы любите, – добродушно проворчала кухарка. – Несите лучше молодую госпожу спать. Покушала девочка наша, и хватит
– Загриса, медовых коврижек сделаете? – выглянула я из-за плеча лорда.
– Хорошо, – усмехнулась она и покачала головой. – Будут вам коврижки.
– И пирогов с мясом его сиятельству с собой корзину соберите. А то они там без меня на работе голодают.
На этом маркиз вышел с кухни и понес меня на второй этаж. Дотащил до спальни, сгрузил на постель.
– Спа-а-сибо, – неожиданно зевнула я, едва успев прикрыть рот ладошкой. Накатила сонливость.
– Закрывайте глаза. Я полечу немного вашу ауру. А вы спите.
Я смежила веки, и мне на виски легли горячие пальцы. Уже позднее сквозь дрему я почувствовала, как прогибается рядом матрас. Кажется, его сиятельство опять не дошел до своей спальни и заснул у меня под боком. Снова с утра Мона, когда придет меня будить, начнет хихикать, обнаружив поверх моего одеяла спящего прямо в одежде маркиза.
Этот день для меня прошел совершенно бесполезно. Я принимала капли для глаз и от головной боли. Магистр Дукан не зря их оставил. Мало того что голова раскалывалась из-за вчерашнего выплеска сил, так еще и ночная неожиданная попойка на кухне... Добавилось банальное похмелье.
Ну и глаза... Да.
Что происходило с моим зрением, неясно, но иногда у меня возникало ощущение, будто я вижу легкий светящийся ореол вокруг слуг. Я ж не усидела в своей комнате. Вышла и передвигалась по дому. Но осторожно, чтобы не шмякнуться где-нибудь в обморок. Голова изредка сильно кружилась, но и лежать весь день в постели – невыносимо.
К вечеру я оклемалась, и ужинали мы втроем с Лексом и лордом Риккардо в столовой за одним столом.
– Эрика, ну что? Ты завтра со мной? – спросил немного взвинченный Лекс.
– А что у нас завтра? – нахмурилась я.
– Лицей. Ты забыла?
– Нет, я помню. Погоди, а разве завтра? Я думала, у нас еще день в запасе.
– Тот, что в запасе, ты проспала. А в лицее завтра всё начинается: заселение, речь руководства, получение формы и учебников.
– Я тебя отвезу, конечно.
– А я? Мне с тобой поехать? – спросил маркиз. – Всё же я твой отец, наверное нужно что-нибудь и от меня.
– Нет, – помотал головой мальчишка. – Тебе не надо. Эрика как твой представитель и ответственное за меня лицо уже всё сделала. Просто я хочу, чтобы она завтра... – Тут его лицо неожиданно зарумянилось, и он уткнулся в тарелку.
– Чтобы она что? – мягко подтолкнул его отец.
– Ну... Она такая
– То есть ты собрался ею похвастаться перед лицеистами, чтобы они позавидовали? – взлетели брови у его сиятельства, а я прикусила уголок салфетки, чтобы не засмеяться.
Лексинталь побагровел от смущения. Но взял себя в руки, выпрямил спину, вскинул голову и ответил:
– Да! И что? Я горжусь ею, она самая лучшая. И да, пусть завидуют, что у нас она есть.
– Нет-нет, я ничего... – сдавленно попытался ответить маркиз.
– Ой, отец, вот не надо! – прозвенел голос парнишки, понявшего, что над ним посмеиваются. – А то я не знаю, как ты сам ею хвастаешься перед коллегами и как дразнишь герцога Антиона, что не отдашь ему Эрику.
– Я не... – пришла очередь отца смущаться.
А я не выдержала и прыснула от смеха.
– Эрика! Эри! – воскликнули оба потомка ди Кассано.
– Я к вам обоим тоже очень привязалась, – сквозь выступившие от смеха слезы выдавила я. Отпила воды, чтобы успокоиться, и спросила: – Лекс, есть какие-нибудь пожелания к моему внешнему виду?
– Красивый наряд, чтобы – ух! Драгоценности. Прическа. Пусть обзавидуются, – предвкушающе улыбнулся он.
Утром следующего дня я была хороша до невозможности. Эдакая прелестная воительница с высокой прической, на которой крепилась шляпными булавками[2] маленькая изящная шляпка с вуалью. Волосы мои, конечно же, оставались седыми. Я давно смирилась с невозможностью покрасить их, но благодаря регулярному ополаскиванию и процедурам в салоне госпожи Дедалии они были словно белый искристый снег. Блестящие, гладкие и шелковистые. Так сразу и не сообразишь, что это седина.
Погода еще позволяла обойтись без теплых плащей, но и в одном платье было бы зябко. Поэтому я выбрала в качестве наряда пышную шелковую юбку с вышивкой по подолу, облегающую кружевную блузу и поверх короткий бархатный доломан[3], расшитый золотой канителью[4] и с маленькими эполетами[5], с которых свисала бахрома.
Вид у меня получился одновременно изящный и лихой. Тончайшие тугие перчатки и короткие ботиночки на каблуках завершили образ.
– Какая же вы красавица! – умилилась Мона, рассматривая плоды трудов своих. Это ведь она делала мне прическу и помогала одеваться. – Лицеисты-старшекурсники шеи посворачивают.
– А так им и надо, – хихикнула я.
О мальчишках-старшекурсниках у меня сохранилось не самое хорошее впечатление.
– О-о-о... – застонал от восторга Лексинталь, когда я спустилась в холл.
Мы успели позавтракать ранее и отправились переодеваться перед отбытием.
– Волнуешься? – спросила я его.
– Уже нет, – помотал он головой. – Теперь я в предвкушении.
– Думается, мне тоже стоит поехать с вами, – мрачно промолвил маркиз, которого я сначала не заметила, так как он стоял в тени колонны.