Невеста чудовища
Шрифт:
Но как только дверь отворилась и в проеме показался Лесарт, девушку будто подкинуло с места, она взвизгнула:
– Наставник!
– и кинулась ему на шею.
Он немного опешил, застыл, неловко расставив руки, словно боялся ее коснуться, и отшутился:
– Чем это я заслужил, чтобы меня обнимала царская дочь?
– Тем, что вы есть, - шепнула Геста ему в плечо.
– Ну-ну, будет... Ты посмотри лучше, кого я тебе привел, - проговорил он.
Она отстранилась в недоумении. А в следующий миг у нее чуть не выскочило сердце от нежданной радости. За спиной наставника стояли старший конюх
– Мама, папа! А как там Ти? С ним все в порядке?
– Что с ним сделается, - Селла махнула рукой, а потом всхлипнула, закрыв рот ладонью, по щекам потекли слезы.
– Не уберегла я тебя, девочка моя...
– Ну что ты, мама! Со мной все хорошо...
И вдруг поняла, что приемные родители испуганно застыли, глядя куда-то ей за спину. Геста медленно повернулась, в дверях стоял царь и смотрел на них тяжелым взглядом. Будто морозом среди майского дня повеяло, сразу все хорошее настроение слетело, как лепестки с цветущих вишен. Геста склонилась перед царем, конюх с женой стали молча кланяться и быстро-быстро вышли. Остался одни Лесарт, так и не склонивший перед царем голову. Царь смерил их нечитаемым взглядом и ушел.
С минуту царило мрачное молчание. Потом наставник начал говорить, и как всегда сказал то, что она меньше всего ожидала услышать:
– Тебе, девочка, выпала великая часть.
Геста недоуменно на него воззрилась, потом оглядела свое богатое платье:
– Если вы об этом...
– Я о том, что тебе выпал великий шанс.
– Шанс? Я не понимаю.
– Миссия, - проговорил наставник, поднимая указательный палец левой руки.
– Снять с города позорную дань людьми.
С ума сойти... Геста поняла, что он уже начал урок.
– Но как?
Лесарт хмыкнул, шевельнув бровью:
– Помнишь, я говорил тебе про страх? Чудовище - это страх. А тебе, - многозначительная пауза.
– Предстоит стать женой чудовища.
И ушел, оставив Гесту осмысливать его откровения. Ей предстоит стать женой страха? Но в голове девушки не укладывалось. Не получалось совместить абстрактное понятие и вполне реальное чудовище. Чего-то не хватало. Чего-то очень важного.
***
Дверь из заговоренного серебра открылась снова. Уже который раз за это время. Что-то слишком зачастил к нему отец!
Зэйну хотелось сплюнуть, но он только крепче сжал в руке нефритовую чашу с красным вином. Последние три дня его постоянно охватывало бешенство. И эта навязанная ему отцом невеста, и необходимость держать себя в узде. Все бесило!
– Отец!
– крикнул он.
– Какого черта! Я же просил меня не беспокоить!
Гелсарт, появившийся на нижних ступенях лестницы, скрипуче расхохотался:
– Что я вижу, топишь нетерпение в вине?
Зрачки у Зэйна опасно вытянулись:
– Ты потому так наследил вчера, пришлось от стенок отскребать?
– проговорил Гелсарт, игнорируя его недовольство и возмущение.
– Не лезь в мой дом, отец!
– Но здесь надо прибраться. Скоро прибудет твоя невеста,
– Он снова расхохотался и так, продолжая смеяться, ушел, оставив его одного.
В этот момент Зэйн ненавидел отца, загнавшего его в ловушку. Нефритовая чаша полетела в стену, брызнув осколками, вино растеклось потеками, удивительно напоминая кровь.
глава 6
Время для Гесты разделилась на до и какое-то промежуточное после.
В прошлом осталась пусть и тяжелая, но все-таки веселая жизнь с семьей конюха. Их совместные проделки с Ти, когда они сбегали на рыбалку или по ночам залезали в царицын сад, обдирать черешню и скороспелые яблоки, или убегали в поля, охотиться там на кроликов. Это было затянувшееся детство, и оно внезапно закончилось.
Осталось только после - короткая жизнь во дворце, в конце которой неумолимо приближающийся день отъезда к смертельно пугавшему ее жениху. А пока девушка застряла в дворцовой жизни, искренне не понимая, для чего все это притворство. Зачем ее обряжают в день по десять раз, зачем намывают и мажут разными притираниями? Однажды так и спросила:
– Какая разница,будут у меня полированные ногти или нет, если чудовище все равно меня убьет?
– Не говорите так, царевна Геста!
– одернула ее приставленная царицей воспитательница.
– Что за глупости. Вам предстоит войти в семью могущественнейшего из царей, владыки Гелсарта! Стать его невесткой. Вы должны быть безупречны во всем.
– Да, - пробормотала Геста.
– Я должна быть безупречна, иначе мной могут побрезговать.
Хлопнула дверь. Все трое, и Геста, и воспитательница, и служанка, приводившая в порядок ее ногти вздрогнули от неожиданности.
– Кто?
– спросила воспитательница.
– Царь, - потупив глаза тихо проговорила служанка.
Воспитательница воззрилась на Гесту и строго произнесла:
– Вы, царевна, должны научиться думать прежде, чем говорите! Особенно в присутствии государя и государыни.
Понимала она все. Что ж тут не понять...
– Я постараюсь, - ответила девушка, глядя в окно, за которым была свобода.
Повисло молчание. Воспитательница коснулась ее руки. Геста резко повернулась, а та сказала, глядя ей глаза, просто и без уловок:
– Дитя, тебе восемнадцать лет. Ты не знаешь, что иногда...
– тут она замялась, сглатывая, словно говорить было трудно.
– Иногда незначительная мелочь может погубить, а может и спасти твою жизнь. Поэтому, пусть все будет безупречно.
Это было неожиданно и так по-человечески, что как-то сразу победило внутреннее сопротивление в душе. С этого момента Геста стала учиться дворцовой премудрости всерьез.
Помимо этикета приходилось учиться носить узкие туфли и длинные многослойные платья. Вести приятную беседу, петь, аккомпанируя себе на виуэле*. Но это как раз без проблем, голос у Гесты был высокий и звонкий.И, конечно же, танцы, парадные а также те, что танцуют для услаждения взора в спальне. Последнее заставляло Гесту краснеть. Но все это в совокупности давало какую-то цель в жизни.