Невеста для хозяина

Черемис Игорь

Руслан подавил порыв подойти к ней и открыть глаза на коварство её парня, вернулся за свой стол и попросил счет – просто, чтобы развязать себе руки. Ему было интересно, чем всё закончится.

Девушка была не совсем в его вкусе – но он, пожалуй, мог бы назвать её милой. У неё и имя было подходящим – Людмила, хотя тот паренек произносил его так, словно выплевывал что-то неприятное и противное. Впрочем, у Руслана не было задачи найти себе пару на этот вечер. Да и на следующий день ему тоже никто не был нужен. Сначала он должен был справиться со своими переживаниями, а уже потом... а уже потом можно было начинать портить жизнь другому человеку.

***

Где-то

с неделю назад жизнь Руслана была простой и понятной. У него была семья – обычная, насколько это возможно в нашем мире. Отец работал мастером по ремонту тонкой электроники и был на очень хорошем счету в различных новосозданных конторах и оставшихся ещё с советских времен институтах. Мать – учительница во втором поколении, имела даже звание «учителя года», правда, Руслан понятия не имел, что оно давало. Сестра Танька пока училась в школе, и даже свой переходный возраст переживала достаточно спокойно, не ставя на уши остальных членов семьи.

Самому Руслану было уже прилично лет – целых двадцать пять. После школы он пытался поступить на юридический факультет местного университета, сумел пройти серьезный конкурс, но после второго курса к удивлению многих ушел в армию, честно отслужил положенный год, вернулся обратно – и не менее честно доучился до красного диплома. Его звали на завидную должность в прокуратуру другой области, обещая затем перевод в родной город, но он решил не бегать по стране, хотя это и означало небольшую задержку в карьере. Пока его назначили заниматься надзором за теми предприятиями, которые были не по чину его коллегам с большими звездами на ведомственных погонах – но он честно делал свою работу и за прошедший год зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Ходили слухи, что уже через несколько месяцев его аттестуют на следующее звание и поручат что-то более серьезное. Сам он на эти разговоры не реагировал – хотя и понимал, что такое равнодушие могут записать как в плюс, так и в минус.

Что-то подобное у него было и с личной жизнью. Родители не подталкивали его к тому, чтобы он женился как можно быстрее, только Танька иногда подшучивала – впрочем, в меру беззлобно. Руслан же тоже не торопил события – хотел сначала обзавестись собственной квартирой и съехать от родителей; съемный вариант его не прельщал, а на покупку пока не хватало самого элементарного – денег. Впрочем, тут как раз могла помочь работа – не в смысле потребовать с кого-то взятку в вечнозеленых, до этого уровня он не скоро дорастет, а подать рапорт о беспроцентной ссуде. Такое в прокуратуре практиковалось, но он считал, что сначала слухи об очередном звании и следующей должности должны обрести зримое и материальное воплощение.

И эта размеренная жизнь внезапно закончилась. Нет, никто не умер, не покалечился и даже не заболел чем-нибудь неизлечимым, но требующим прорвы денег. Просто несколько дней назад родители внезапно решили признаться, что Руслан – не их сын. Они и признались, подгадав разговор к дню рождения отца – приемного, как он теперь знал.

У тех, кто решается на процедуру усыновления, есть два варианта поведения. Они могут с самого начала вести себя с ребенком откровенно, чтобы он с детства привыкал к тому, что он хоть и не родной, но желанный; такие дети потом сами принимают решения, что делать с этим знанием – смириться с приемной семьей или уйти, когда исполнится восемнадцать. Государство выдавало сиротам отдельное жилье, независимо от того, где они воспитывались – в детдомах или в приемных семьях. В любом случае, никаких претензий к опекунам у них быть не могло – те никого не обманывали, ничего не скрывали, и делали, в принципе, очень хорошее дело. Особенно в тех случаях, когда семья на самом деле была хорошей и обходилась без скандалов.

Во втором случае приемным

детям ничего не говорили – они росли как родные, а все слухи пресекались на корню. Руслан слышал о семьях, которые сменили несколько городов, чтобы запутать следы и избавиться от знакомых, которые могли просветить их приемышей; контакты с родственниками в таких случаях сводились к минимуму или прекращались вовсе. Конечно, были возможны всякие эксцессы – в конце концов, ребенок-негр у белых родителей как минимум вызывал сомнения в супружеской верности женщины. Но непохожими могли быть и дети одного с родителями цвета кожи.

В случае их «семьи» этой проблемы удалось избежать – Руслан был немного похож на отца, а Танька – на мать. Да-да, его «сестра» тоже была приемной, хотя он в свои девять лет не обратил внимания на отсутствие беременности у их «матери». Правда, они как раз тогда дважды переехали – из сибирского города переместились в деревню в Краснодарском крае, а потом оказались в этом городе, где и прожили следующие тринадцать лет. Руслану тогда было не до причин таких кульбитов – он пытался не провалиться по школьной программе, к которой с первого класса относился очень серьезно.

И когда родители рассказали им с Танькой, что они им не родные, Руслан задал лишь один вопрос. Ему было любопытно: они столько лет прилагали титанические усилия, чтобы скрыть правду, и внезапно решили признаться – почему? Всё оказалось просто и, в принципе, логично. В соседний дом переехала семья, и женщина, которая была там матерью и женой, хорошо знала историю уже их семьи, поскольку через неё они оформляли необходимые бумаги ещё в Красноярском крае. И родители испугались, что эта женщина расскажет их детям правду первыми – а этого они допустить не хотели.

Откровение вышло слишком откровенным. Руслан весь вечер и следующий день чувствовал себя так, словно его огрели пыльным мешком по голове. Это не помешало ему договориться с приятелем Димкой – сослуживцем, у которого имелась двухкомнатная квартира в единоличном распоряжении, об одолжении, а тот как-то легко пустил Руслана пожить несколько дней. Договоренность заканчивалась сегодня, надо было принимать новое решение, и Руслан впервые оказался в тупике.

Все эти дни он «родителей» не видел. Сбрасывал их звонки, клал трубку, если они звонили ему на службу по городскому телефону. Не потому, что в его душе клокотала ненависть – в конце концов, он был разумным человеком и понимал, что эти люди были его родителями безо всяких кавычек. Они растили его с малых лет, воспитывали, одевали и обували, учили жизни, и всему, чего он достиг сейчас, он обязан именно им. Но всё равно – что-то мешало просто вернуться в их большую четырехкомнатную квартиру и сделать вид, что ничего не случилось.

Вчера Руслан встретился с Танькой – заехал к ней в школу и переговорил на перемене. Сестра – да, тоже без кавычек – искренне не понимала, что на него нашло. Сама она всего лишь приняла новые данные к сведению и не считала, что это как-то повлияет на её жизнь. И менять отношение к родителям – без кавычек, разумеется – не собиралась. По тем же резонам, по которым Руслан сбежал из дома, если называть вещи своими именами.

И вот в последний день того периода, который он сам себе отвел на то, чтобы разобраться в том, что происходит в его жизни, Руслан решил поужинать в ресторане средней руки, в котором как-то был с коллегами. Не потому, что его как-то впечатлила здешняя кухня, а потому, что толком не знал других заведений пафосного общепита. В студенчестве он больше промышлял по фастфуду, а после начала работы и получения «взрослой» зарплаты ещё не успел освоиться во взрослом мире. Но тут давали бефстроганов с картофелем фри и неплохой джин-тоник. Ну а ситуация с той парой лишь стала украшением вечера – и помогла принять решение. Правда, воплощать его в жизнь Руслан не торопился.