Невеста для миллионера
Шрифт:
Несколько минут было тихо, и я успела почувствовать, как затекают ноги от неудобной позы. Шел бы ты в кроватку, "жених"...
Однако моим чаяниям не суждено было сбыться. Неожиданно кухню осветил яркий свет, неприятно бьющий по глазам, и раздался звук захлопнувшейся двери. Я сглотнула. Щелчок замка и вовсе заставил меня похолодеть.
– Вылезай, Красная Шапочка, - раздался ядовитый голос Алекса, - твой Серый Волк пришел.
Что лучше предпринять в данной ситуации? Кричать "Охотники, сюда!" или закидать "серого" пирожками?
Правда, выпечку
Как обычно, придется импровизировать.
Поползла вдоль мраморного стола, и в голове билась единственная мысль - окна в кухне огромные, вряд ли успею их открыть.
– Бабушка, а бабушка, почему у тебя такие большие зубы?
– пропищала я.
– Что, вот так сразу?
– усмехнулся Громов.
– А про глаза и уши спрашивать не будешь?
Я упорно ползла дальше, но голос Алекса приближался. Сердце буквально ушло в пятки.
– А зачем тянуть? Разве это что-то изменит?
– Конечно, нет. Тебе все равно не сбежать от меня, Лазарева.
Так и не поняла, он едва сдерживает смех или доведен до бешенства и готовится к марш-броску?
И тут на полу я заметила оброненную кем-то белую салфетку. А что, это мысль! Расправив бумажный квадратик, вцепилась в него, как в спасательный круг, и помахала рукой над столешницей.
– Требую перемирия и настаиваю на переговорах согласно Женевским конвенциям!
Алекс не выдержал и расхохотался.
– Ты что-то перепутала, Дьяволенок. Перемирие предлагают, а не требуют.
– А я требую!
– Почему-то даже не удивлен, - хмыкнул Громов.
– Где моя контрибуция?
Тяжело вздохнув, я вытащила карту памяти из фотоаппарата и положила ее на край стола. А потом снова помахала "белым флагом".
– Доволен? Только верни потом, это мой рабочий инструмент. И запасной нет.
Громов обошел стол и остановился прямо напротив, разглядывая меня с высоты своего роста. А потом опустился на корточки.
– Ну и что мне с тобой делать, Лазарева?
Я пожала плечами.
– Премию выписать?
– я похлопала ресничками. Нет, непорядок, не видно. Приспустила очки и похлопала активнее.
– За быстрое выполнение задания? Надбавку не забудь за работу во внеурочное время. И за пополнение коллекции "Самые смешные фотографии Алекса Грома", - не удержавшись, добавила я.
Алекс опешил на мгновение, а потом снова расхохотался. Резко обхватив своими ручищами мою талию, дернул наверх и усадил меня на стол.
– Ты меня с ума сведешь, Лазарева. Если не уже, - пробормотал он.
Ага, опасность миновала. Не скажу, что сильно боялась, но кто знает, где заканчивается терпение моего босса.
– Евгений Павлович тебе в помощь. Если ты не в курсе, он фобиями интересуется и психологией, а там и до психиатрии недалеко.
Громов прищурился.
– Неужели? И каков же его вердикт по поводу твоей клаустрофобии?
Я насупилась:
– Никакой. Я не делилась с ним подробностями.
– А
Ну вот чего он пристал?! А я сглупила, когда упомянула об увлечениях врача.
– Зачем?
Алекс неопределенно пожал плечами, но его взгляд стал очень серьезным.
– Хочу все знать о своих сотрудниках, Эвелина Алексеевна. Для работы полезно.
Звучит неубедительно, но игнорировать требование Грома нет никакого смысла.
– Правда? А если откажусь - будешь на меня подробное досье собирать?
– вскинулась я.
– Нет. Просто расскажи, - попросил он, нежно поглаживая мою талию, которую он, к слову, так и не отпустил. Мне даже колени пришлось развести, потому что Александру Сергеевичу стоять было неудобно, а отстраняться он и не думал.
– Обещаю, что все останется между нами. Если хочешь - поклянусь.
Заманчиво. Лучшим выходом было сбежать, но мне почему-то не хотелось. В эту тайну была посвящена только Ксюша, и она всегда заводилась, когда вспоминала о ней. Хотя и старалась беречь мои нервы.
Я не знала, куда девать руки, поэтому обхватила себя и уставилась в окно. Исповедоваться я не собиралась, сама не понимаю, как это получилось. И почему меня прорвало.
– Когда мне исполнилось восемь, отец привел домой вторую жену. Она всего на двенадцать лет старше меня. Отношения у нас сразу не сложились, тем более Татьяна никак не могла забеременеть. Когда случился очередной скандал, а папа был на "сутках", мачеха закрыла меня в кладовке. Знаешь, бывают такие маленькие в старых домах...
– Я посмотрела на ошарашенного Алекса и поправилась: - Ну да, вряд ли знаешь. В них с трудом поместится ребенок, если снять полки. Собственно, отец их снял накануне, собираясь делать ремонт.
Громов продолжал смотреть на меня с ужасом, и я даже поерзала. Чего это он? Я же жива.
– Не знаю, как я там не задохнулась, наверное, старые двери помогли. Закрывались неплотно, но выбить их у меня сил не хватило. Когда папа вернулся с работы, я уже сорвала голос и выплакала все слезы. Он пришел одновременно с полицией, которую вызвали соседи.
Алекс больно сжал меня за талию, и я ойкнула.
– Прости, - пробормотал он.
– И что дальше?
– Ничего, - пожала я плечами.
– Участковый - одноклассник моего отца, дело быстро замяли. Но мачехе сильно досталось от папы. А через три года она родила близнецов и изменила свое отношение к воспитанию детей.
Громов молчал и смотрел на меня во все глаза. Не ожидал подобного?
Я грустно усмехнулась и развела руками.
– Знаешь, я не держу на нее зла, она была молодая и глупая. Но вот с клаустрофобией ничего поделать не могу. Врачи говорили, что от нее можно избавиться, но пока не придумали, как именно. Но ведь она не помешает моей работе в "Ясном взгляде"?
– напряженно спросила я.
Алекс замотал головой, а потом сдавленным голосом произнес:
– Не переживай, Эви, не помешает. Если честно, даже не знаю, что сказать... Кофе будешь, Дьяволенок?