Невеста для Мрака
Шрифт:
Я позволила себе сделать то, что давно хотела – дотронуться до Миарона. Раздвинув жёсткие края короткого воротника, расходящегося чуть ли не от середины груди, с удовольствием почувствовала под ладонью его горячую упругую гладкую кожу. Подавшись вперёд, скользнула второй рукой по гибкой шее, обнимая и привлекая к себе, вдыхая всей грудью аромат, теплый и мягкий, окутывающий почти такой же черной волной, как его роскошные волосы.
– Ты готов принять мою капитуляцию, Миарон Монтерэй? – шепнула я.
Оставлять
Сердце билось взволнованно и сильно. Предстоящая любовная схватка пугала столько же, сколько и волновала. Я словно таяла в исходящем от его тела жаре, и в то же время мне было жутко. Я чувствовала себя перед Миароном наивной, неискушенной девственницей. Я смогла подстроиться под вкусы Эллоиссента, но у меня отнюдь не было уверенности, что аппетиты оборотня я смогу выдержать без урона для своего здоровья или психики.
В этой изматывающей годами погоне, в состязании характеров, Миарон загнал меня в угол. Мне оставалось только принять решающее сражение и, не исключено, потерпеть окончательное поражение.
Как-то давно, на одном из тех жестоких уроках, которые Заколар давал нам, он сказал, что лучший способ избавиться от искушения раз и навсегда, это поддаться ему и позволить себе получить то, что хочешь. Правда он предупреждал, что у подобного решения могут быть последствия. Может случиться так, что, получив желаемое, ты не сможешь двигаться дальше, утратишь остатки воли, превратившись в жалкого зависимого наркомана.
Такой исход мне подходил. Но пока не попробуешь, не узнаешь.
Жестокие, непристойно-алые губы оборотня разошлись в плотоядной улыбке, открывая кончики белоснежно-острых звериных клыков:
– Готов ли я принять твою капитуляцию, мой очаровательный противник? Не сомневайся в этом!
Миарон рывком заставил меня запрокинуть голову и приблизил свои губы к моим. Поцелуй ужалил, точно прикосновение раскаленного до бела железа. Жадный, беспощадный, сминающий, он не оставлял возможности ответить отказом.
В объятьях Миарона не было возможности почувствовать себя хрупкой, лелеемой женщиной. Но одновременно с тем они не оставляли сомнении в том, что я желанна – сила страсти, которую я вызывала в этом существе, была сродни неудержимой стихии: уничтожающей, беспощадной, неконтролируемой.
Я чувствовала себя беспомощной, зависимой от его воли или, как повезёт, от его безумия. Но мне не хотелось этому противиться. Мы целовались, разделяя на двоих ярость, страсть, ненависть, боль и наслаждение.
Миарон выдыхал – я вдыхала. Казалось, я могла дышать лишь его
Миарон отстранился, чтобы рвануть жёсткий воротник своего одеяния. Острый коготь прочертил глубокую царапину, почти рану, у него на груди и кровь закапала обильной густой алой влагой, горячей и пряной. Она стекала из пореза маленькой пульсирующей струйкой.
Схватив меня за волосы, он ткнул меня в эту рану, как недогадливого котёнка в миску с молоком. Одна часть меня была возмущена таким отношением, в то время как вторая осталось вполне довольна – кровь кружила голову, оставляя слабую горечь на губах и языке. Желание насквозь прошить эту горячую грудь, чтобы глубже погрузиться в волны боли, исходящие от оборотня, а не скользить по верхам, на мгновение ударило мне в голову, угрожая захлестнуть, увлечь за собой.
– Больно? – тихо спросила я, пробегаюсь пальцами по ране.
Миарон улыбнулся и придвинулся так, что я ничего не могла больше видеть. Между нашими телами теперь ни шёлку, ни лезвию было не пройти.
– Постарайся меня отвлечь, – прошелестел он.
И его голос сам по себе был как изысканная ласка.
– Если ты просишь…
Выскользнув из его рук, я заставила Миарона перевернуться на спину, поменявшись с ним местами – теперь он был внизу, а я сверху.
Я склонилась над кровоточащими порезами и медленно начала слизывать кровь. Тело Миарона выгнулось в судороге наслаждения, его стон усладил мой слух.
Кожа его пылала, словно под ней горело пламя. Каждое новое прикосновение несло с собой жар, огненной волной растекающийся по телу. Мир впервые стал огнём, который не сжигал, а дарил силу. И впервые я тонула в огне, забывая, как дышать.
Я отчаянно хотела, чтобы всё быстрее кончилось и одновременно чтобы эта сладкая пытка не кончалась никогда. Наслаждение сплеталось в тугой комок, сладкий, тёмный и вязкий. Удовольствие обволакивало разум, сознание растворялось в мягкой мгле.
Словно со стороны я слышала животные стоны.
И снова взгляд невольно отмечал как под холёной гладкой кожей ленивой волной перекатывались бугры мышц.
Огни светильников отбрасывали красные блики на наши тела и лица. И снова повсюду плясали безумные тени.
***
Я закрыла глаза, откинувшись на спину.
– Как не истёрты и не банальны три простых слова: «Я тебя люблю», пусть большей частью они лживы, но иногда слышать их приятно, – промурлыкал оборотень. – Моя молчаливая возлюбленная, – в голосе его ядом зазвучала насмешка. – Просто скажи эти три простых слова: «Я тебя люблю».