Невеста для Мрака
Шрифт:
Однако вместо того, чтобы разорвать мне горло, Миарон впечатал меня в стену, распиная между ней и собственным телом. Он с силой дёрнул меня за волосы, заставляя смотреть на себя. Его кровоточащий рот накрыл мои губы, пачкая непристойными поцелуями.
Я чувствовала, как горячая алая струя растекается по моему лицу, ползёт по шее, просачивается ядовитым змеем в рот. В ужасе попытавшись оттолкнуть от себя оборотня я попала руками прямо в открытую рану и застыла, глядя на Миарона широко распахнутыми глазами.
Не позволив мне отвести руки, он поспешно
Я рванулась в попытке освободиться, но, сообразив, что этим делаю ему только больнее, перестала сопротивляться.
Чувствуя себя на грани истерики, я взмолилась:
– Я больше не могу! Миарон, прекрати, прошу!
Он хрипло засмеялся в ответ:
– Бедняжка! Какой я всё-таки жестокий монстр, правда?
Он зло смотрел на меня из-под спутавшихся волос, тёмным облаком разметавшихся вокруг треугольного лица.
– Когда ты решила меня убить, ты надеялась удрать до того, как я начну издыхать? Удрать, увы, не получилось, так что придётся разделить со мной радость приближающейся кончины. Всё честно. Как в классических романах о любви.
Его руки со всей силы ударили в стену с двух сторон от меня. Из под когтей побежали трещины.
Эмоции Миарона хлестали из его души такой же густой струёй, как кровь из тела.
– Почему?! Почему ты так поступила?! Женщины… все вы одинаковы… но ты казалась мне другой.
Он засмеялся. Его смех острее когтей резал мне душу.
– Глупо умирать вот так, променяв всё на маленькую глупую шлюшку, правда? – язвительно протянул он. – Не отворачивайся! Гляди мне в глаза… о! Что я вижу? Уж не слезы ли это? Решила нюни распустить, моя безжалостная, твердая, как кремень, ведьма, не знающая снисхождения к чужим слабостям? Или ты всего лишь банально меня боишься?
– Считаешь, что я достойна мести – мсти! Чего ты ждёшь?
– Я, вообще-то, как раз местью сейчас и занят. Ты даже не заметила? Досадно…
Он насмешливо и жестко смотрел мне в лицо своими убийственно светлыми глазами.
Не сумев выдержать этот взгляд, я опустила ресницы.
Миарон словно только этого и ожидая начал, медленно скользя по стене и оставляя на неё кровавые маслянистые следы, оседать на пол. Я опустилась рядом с ним на колени, с холодеющим сердцем вглядываясь в мертвенно-бледное, покрытое испариной, лицо.
– Ты не умрёшь. Мы и не в таких передрягах были. Нет! Ты не можешь сейчас умереть…
– Спорим, что ты опять ошибаешься?
Почти захлёбываясь кровью, Миарон всё-таки находил в себе силы язвить по-прежнему
– Может, попробуешь запретить мне умереть, а, королева? Ты попробуй. А вдруг получится?
С глаз закапали проклятые предательские слёзы.
Я сидела и ревела, как последняя дура.
– Это же смешно, куколка. Сначала старательно меня уничтожать, а потом рыдать чуть ли не до икоты… Женщины… что с вас возьмёшь?
– Я не знала, что она собирается сделать... я вообще думала, что её уже нет
– Как это удивительно, – презрительно фыркнул он.
– Клянусь, Миарон, я не знала! Я… я не собиралась этого делать... я бы скорее согласилась остаться с тобой, чем всерьёз решилась тебя убить.
Он вдруг дёрнул рукой, хватая меня за подол платья, оставляя на нём кровавые следы:
– Одиффэ..
– Да? – склонилась я к нему.
– Когда всё закончится, пообещай мне вернуться к своему мужу. Если он найдёт тебя первым, он тебя точно уничтожит, а так будет шанс всё исправить… Скажешь ему, что про сына я тебе солгал и ты убила меня в отместку. Чтобы не происходило – придерживайся этой версии. Он поверит. Мы всегда верим в то, во что верить хотим. Только не вздумай брать сына во дворец. Я знаю, тебе будет тяжело оставить его, но держа его рядом, ты лишь подвергнешь его опасности… Сделай, как я говорю. Хотя бы раз послушайся меня! Больше никаких игр, любовь моя, – уже грустно, а не зло усмехнулся он тенью прежних улыбок. – Сегодня последняя партия. Ты… ты напрасно не верила мне. Я… я в самом деле тебя люблю… я никогда бы тебе не навредил.
– Миарон! Ты не… я не…
Тело оборотня выгнулось в судороге. Острые клыки клацнули, сжимаясь в попытке удержать рвущийся из груди крик.
Через мгновение его пальцы разжались, отпустив мою руку. Взгляд сделался мутным и стеклянным, а лицо неподвижным и противоестественно для Миарона, спокойным.
Вокруг стояла тишина.
Мне нечем было её наполнить. Признания и крики были не к чему. Меня никто не слышал.
Глава 40
Я не знаю, сколько просидела в луже остывающей крови. Комната выходила на северную сторону, окна были заглублены и оттого даже днём здесь было сумеречно, предметы теряли очертания в полумраке.
Обычно люди боятся мёртвых, даже если мертвые это кто-то из близких. Но мне не было страшно – мне было бесконечно горько.
Они лежали в разных концах комнаты: мужчина и женщина, с которыми при жизни я так и не смогла определиться: кто же они? Каждый по- своему был предан, каждый по-своему был жесток. Да упокоятся они с миром.
Это хорошо, что Миарон убил Таниту. Он избавил меня от необходимости делать это лично. Я ведь не позволила бы ведьме жить после того, как она убила моего зверя. Интересно, сама она это понимала?
Сидеть в комнате дальше не имело никакого смысла. Мёртвым слёзы не помогут. Необходимо заботиться о живых: о сыне и о себе любимой.
Перед тем, как подняться на трясущиеся, плохо слушающиеся ноги, я бросила последний взгляд на Миарона.
Волосы разметались по полу, руки безвольно вытянулись вдоль тела. Он будто спал, сладко и безмятежно. При жизни я никогда не видела такого умиротворённого выражения на его лице. Зверь покинул телесное пристанище, и никакие страсти больше не искажали его черты.