Невеста дьявола

Лоуренс Стефани

И вдруг неподвижную тяжкую тишину прорезал глухой треск. Онория посмотрела вперед, на деревья, к которым быстро приближалась двуколка. Кто это? Браконьеры? Что им делать здесь в такую погоду, когда вся дичь попряталась, ища защиту от грозы? Пока она гадала, что это был за странный звук, лошадь дошла мелкой рысью до леса. И вот их уже со всех сторон обступили деревья.

Решив не обращать внимания ни на грозу, ни на нарастающую в душе тревогу, Онория принялась размышлять о новых хозяевах. Стоит ли тратить на них свои таланты? Сомнения не оставляли ее. Любая другая на ее месте сказала бы: нищим выбирать не приходится. Но она-то,

Онория, к счастью, не какая-нибудь обычная гувернантка. Она достаточно богата, чтобы проводить жизнь в праздности. Только повинуясь собственной прихоти, она променяла безделье на работу, позволявшую ей с толком использовать свои способности. Значит, она имеет полное право выбирать хозяев. И как правило, Онория выбирала их очень тщательно. Но на этот раз в дело вмешалась судьба и направила ее к Клейполам. Эта семья не произвела на Онорию приятного впечатления.

Ветер взвыл, как привидение, а потом утих со всхлипывающим стоном. На деревьях раскачивались ветви, скрипели сучья.

Онория поежилась и снова переключилась на семейство Клейполов, в особенности на старшую дочь Мелиссу — будущую герцогиню. На ее лице появилась гримаса. Мелисса так худощава, можно даже сказать, неразвита для своих лет. И слишком уж она белобрысая — скорее, даже бесцветная. Что же касается живости… Да, Мелисса явно приняла к сердцу поговорку: «Тебя должны видеть, но не слышать». Из нее и двух слов не выжмешь. Умных слов по крайней мере. В этой девице было только одно достоинство, видимо, врожденное: у нее была очень элегантная осанка. Над всем остальным придется как следует потрудиться, чтобы Мелисса выглядела настоящей герцогиней.

Радуясь собственному раздражению — оно отвлекало от мыслей о грозовом небе, скрытом от глаз плотной завесой листвы, — Онория обратилась к другому мучающему ее вопросу. Действительно ли этот призрачный герцог таков, каким его рисует леди Клейпол?

Он якобы человек умный, отличный хозяин, в годах, но еще не стар и готов, как уверяла леди Клейпол, обзавестись женой и заполнить детские комнаты кучей ребятишек. Образец добродетели, да и только! Онория представляла его мрачным, серьезным, замкнутым субъектом, чуть ли не отшельником. Последнее определение она придумала сама: в противном случае какой герцог стал бы просить руки Мелиссы?!

Лошадь плелась еле-еле. Онория крепко держала поводья. Они проехали мимо двух конских троп, терявшиеся среди деревьев — таких густых, что на расстоянии нескольких ярдов уже ничего не было видно. Чуть поодаль дорожка круто сворачивала влево. Серый жеребец перешел на мелкую рысь, мерно помахивая головой.

Они одолели подъем, и лошадь, почувствовав облегчение, рванула изо всех сил. Онория чуть ослабила хватку — и поводья едва не выскользнули у нее из рук. Выругавшись, она вцепилась в них намертво, слегка отклонилась назад и начала борьбу с непокорным животным.

Серый шарахнулся в сторону. Онория взвизгнула, а потом туго натянула поводья, уже не заботясь о губах лошади. Ее сердце бешено билось. Наконец мятежник застыл как вкопанный. Он весь дрожал, даже кожа подергивалась. Онория нахмурилась. В чем дело? Раскатов грома пока не слышно. Она окинула взглядом дорогу: у обочины лежал человек.

Казалось, время остановилось, даже ветер затих.

— Боже милостивый! — прошептала Онория, не сводя глаз с тела.

Эхом по листве отозвался вздох. На дороге, отливая металлическим блеском, растекалась лужица крови. Жеребец

шарахнулся в сторону, но Онория послала его вперед. Она сглотнула ком, застрявший в горле, и постаралась отвести глаза от темного сверкающего озерка, которое становилось все больше с каждой секундой. В этого человека стреляли совсем недавно. Возможно, он еще жив.

Онория спрыгнула с двуколки. Серый стоял спокойно, понурив голову. Подведя его к обочине, она накинула поводья на ветку, завязала их тугим узлом, потом сорвала перчатки, сунула их в карман и, глубоко вздохнув, бросилась к незнакомцу.

Он был жив. Онория поняла это сразу, как только опустилась рядом с ним на колени. Он дышал хрипло и прерывисто, лежа на боку лицом вниз. Взяв раненого за плечо, она повернула его на спину. Дыхание его стало ровнее, но Онория едва обратила на это внимание. Ее взгляд был прикован к дыре на левой стороне сюртука. С каждым вздохом из раны начинала струиться кровь.

Этот поток надо остановить. Онория схватила свой носовой платок, но, снова посмотрев на рану, поняла, что он совершенно бесполезен. Тогда она сорвала с шеи шелковый, цвета топаза, шарф, который всегда надевала к своему серому платью, и свернула его потуже. Затем распахнула запачканный кровью сюртук, но рубашку трогать не стала и приложила к зияющей дыре импровизированный бинт. Только после этого она взглянула на его лицо.

Он был молод… слишком молод, чтобы умереть. Черты лица — правильные, даже красивые, — еще были по-юношески мягки. Густые каштановые волосы разметались по широкому лбу. Глаза под каштановыми дугами бровей были закрыты. Пальцы Онории стали липкими от крови. Плато — чек и шарф не остановят этого бесконечного потока.

Ее взгляд упал на галстук раненого юноши. Отстегнув булавку она развязала галстук, сложила его и осторожно прижала к ране толстый комок. Гром ударил в то мгновение, когда она склонилась над незнакомцем.

Глухой раскат, казалось, разорвал воздух. Лошадь заржала и помчалась вскачь. Онория услышала громкий треск, а потом топот копыт. С замирающим сердцем она смотрела на проносящуюся мимо нее двуколку, полная ужаса и сознания своего бессилия. Ветка, к которой были привязаны поводья, бешено билась о бортик.

Сверкнула молния. Сквозь густую листву пробился ослепительный белый свет. Онория зажмурилась, усилием воли отгоняя тягостные воспоминания.

Раздался тихий стон. Она посмотрела на юношу, но тот по-прежнему был без сознания

— Прекрасно. — Онория огляделась по сторонам.

Итак, она оказалась одна-одинешенька в лесу, за много миль от дома, без средств передвижения, в местах, которые впервые увидела четыре дня назад, да еще во время бури, срывающей листву с деревьев. И этот молодой человек, истекающий кровью. Господи, как же ему помочь?

Бессильно опустив руки, она застыла в нерешительности. Вдруг тишину нарушил стук копыт. Сначала Онория решила, что это ей пригрезилось, но звук приближался, становился все громче.

От радости у нее закружилась голова. Онория поднялась и вышла на дорогу.

И тут земля содрогнулась, новый удар грома поверг ее в трепет. Подняв глаза, она увидела, как ей показалось, саму смерть.

Огромный черный жеребец с громким ржанием встал на дыбы; подкованные копыта мелькнули всего в нескольких дюймах от ее головы. Всадник был под стать своей лошади. Весь в черном, с гривой черных волос и резкими, чуть ли не сатанинскими, чертами лица.