Невеста герцога
Шрифт:
Он велел кучеру отвезти их домой и забрался в карету, усевшись рядом с Амелией.
— Не думаю, чтобы вы соскучились по компании моей бабушки.
— Не слишком.
— Она предпочитает комнаты в передней части замка. — И если Одли все-таки проснулся, то скорее всего будет там же, наверное, пересчитывая серебро или оценивая стоимость коллекции картин Каналетто [2] в северном вестибюле.
Он повернулся к Амелии.
— Мы воспользуемся черным входом.
2
Каналетто,
Она кивнула, и дело было улажено.
Когда, они добрались до Белгрейва, кучер направился прямиком к конюшне, следуя, как предположила Амелия, указаниям герцога. И действительно, они достигли цели, даже не попав в зону видимости из передних окон замка. Если вдовствующая герцогиня находилась там, где сказал Уиндем — а во время своих визитов в замок Амелия видела ее исключительно в комнатах, расположенных вдоль фасада, — то у них был шанс провести остаток утра в относительном спокойствии.
— Не припомню, чтобы я хоть раз была в этой части Белгрейва, — заметила Амелия, когда они проследовали через французские окна. Она чувствовала себя как воришка, пробираясь в дом чуть ли не тайком. Внутри было так тихо, что можно было слышать каждый звук и каждый шаг.
— Я редко бываю в этой части дома, — отозвался Томас.
— Не представляю почему. — Амелия огляделась. Они находились в длинном широком коридоре, куда выходило несколько комнат. Напротив них располагался кабинет с книжными полками вдоль стен, заполненными книгами в кожаных переплетах. — Как здесь красиво, тихо и уютно. По утрам эти комнаты, наверное, залиты солнцем.
— Вы одна из тех деятельных натур, которые поднимаются с рассветом, леди Амелия?
Амелия отметила, что он снова перешел на официальный, тон, — возможно, потому, что они вернулись в Белгрейв. Интересно, подумала она, можно ли чувствовать себя непринужденно, когда все это великолепие давит на тебя со всех сторон. Берджес-Парк тоже был величественным сооружением — тут не могло быть никаких сомнений, но в нем чувствовалось тепло, которого не было в Белгрейве.
А может, все дело в том, что она привыкла к Берджесу. Она росла там, смеялась, гонялась за сестрами, подшучивала над матерью. Берджес был ее домом, а Белгрейв напоминал музей.
Какой храброй должна быть Грейс, чтобы просыпаться здесь каждое утро.
— Леди Амелия, — услышала она настойчивый голос Томаса.
— Да, — поспешно отозвалась она, вспомнив, что он задал вопрос. — Да. Я не могу спать, когда светло. Особенно трудно летом.
— А зимой легко? — В его голосе прозвучало веселье.
— Вовсе нет. Зимой еще хуже. Я слишком много сплю. Полагаю, мне было бы хорошо жить на экваторе, с идеальным разделением дня и ночи независимо от сезона.
Он бросил на нее любопытный взгляд.
— Вам
— Да. — Амелия вошла в кабинет и прошлась вдоль книжных полок, касаясь пальцами кожаных переплетов. — Точнее, мне бы нравилось. Я не слишком сведуща в географии. Наша гувернантка не считала ее важным предметом, как и наши родители, наверное.
— Правда? — спросил он, явно заинтересованный.
Это удивило Амелию. При всех их утренних похождениях, он оставался… самим собой, и она не привыкла, что его интересуют ее мысли и желания.
— Танцы, — сказала она, отвечая на его невысказанный вопрос. — Рисование, фортепиано и математика в объеме, достаточном, чтобы мы могли считать, сколько стоит весь модный ансамбль одежды.
Он улыбнулся.
— И что, сумма впечатляющая?
Амелия бросила на него кокетливый взгляд через плечо.
— О, ужасно. Я разорю вас, если мы будем давать более двух маскарадов в год.
Он скорчил кислую гримасу, затем указал на книжный стеллаж у дальней стены.
— Атласы вон там — на тот случай, если вы пожелаете удовлетворить свой интерес.
Она улыбнулась, немного удивленная его жестом, и двинулась через комнату, чувствуя себя странно польщенной.
— Я услышала несколько минут назад, что вы редко бываете в этой части дома.
Его губы изогнулись в иронической полуулыбке, которая выглядела довольно нелепо в сочетании с его подбитым глазом.
— Достаточно часто, чтобы знать, где найти атлас.
Амелия кивнула, вытащив с полки наугад тонкий томик большого формата. На обложке было выгравировано золотым тиснением: «Карты мира». Корешок скрипнул, когда она раскрыла атлас. На титульной странице значился 1796 год, и у Амелии мелькнула мысль: когда в него заглядывали в последний раз?
— Грейс обожает атласы, — сказала она, недоумевая, почему это вдруг пришло ей в голову.
— Вот как?
Он подошел ближе.
— Да. Кажется, она об этом говорила. А может, я слышала это от Элизабет. Они всегда были близкими подругами. — Амелия осторожно перевернула страницу. Книга не была особенно хрупкой, но что-то в ней внушало почтение. Опустив глаза, она увидела большую карту, на весь разворот страниц, с заголовком: «Карта мира, 1791 год от Рождества Христова».
Амелия осторожно провела пальцем по Азии и вниз, до южной оконечности Африки.
— Только посмотрите, какой он большой, — промолвила она словно про себя.
— Мир? — уточнил Томас с улыбкой в голосе.
— Да, — сказала она.
Томас шагнул ближе, остановившись рядом с ней, и нашел пальцем на карте Британию.
— А теперь посмотрите, какие мы маленькие.
— Это кажется странным, не правда ли? — заметила она, пытаясь не обращать внимания на тот факт, что он стоит так близко, что она чувствует тепло, исходящее от его тела. — Я всегда поражалась, как далеко отсюда до Лондона, а здесь, — она указала на карту, — почти ничего.