Невеста Кащея
Шрифт:
И тогда я решила расплатиться с атманом тем, чего у меня было в избытке, — информацией. Твердо глядя в округлившиеся глаза Фейна, я передала ему подслушанный разговор, ни словом не упомянув о помощи ветра в этом деле.
— Только сдается мне, что Щура тебе никакое не приворотное зелье приготовила, а потраву, — закончила я свой рассказ.
— А это еще зачем? — спросил Жох, все это время внимавший моему монологу наравне с атаманом.
— Ну сами подумайте, — широко развела я руками. — Старой ведьме Фейн как кость в горле — разбитной да ловкий. Помните, она еще третьего дня
Разбойники обменялись быстрыми взглядами. Звонким шлепком красотка была молниеносно ссажена с колен и отправлена в свободное плаванье. Вниманием мужиков я завладела.
— Когда моя дорожка первый раз со Щурой пересеклась, — продолжала я, выдержав для пущего эффекта многозначительную паузу, — она как раз корчму при большой дороге и держала, с родичами своими вместе. Путников одиноких заманивали, жизни и имущества лишали, ну и барыжили помаленьку. Вот, видно, она за старое взяться желает, а ты, Фейн, кочевряжишься и мешаешь ей задуманное исполнить.
— Я — птица вольная, — охрипшим голосом пояснил атаман. — Рано мне еще на одном месте оседать. Мир — он большой, я еще и половины его не видел.
— Сама-то ведьма опасается руки марать, а на Стешу отравление свалить — самое то. Кто ж влюбленной бабе поверит, что не из ревности тебя извела? — продолжила я свои умозаключения. — Вот так-то, ребяты…
— А тебя, значит, за компанию? — уточнил сметливый Жох, опрокидывая в себя стопочку янтарной наливки. — Чтоб сразу понятно было, кто в бабьей зависти виновен?
— Я так не думаю, — проводила я взглядом питье. — В прошлый раз у Щуры перерожденная магичка в услужении была. Скорее всего, такую же судьбу мне ваша тетка и сочинила — упырихой меня сделать задумала, переродить.
Я жестом подозвала мальчишку-полового и выхватила у него жбан с пивом. Возиться с чарками не хотелось, и я прикрыла глаза, отхлебывая пенную жидкость прямо из кувшина. По телу разливалось приятное тепло, издали донесся звон серебряных колокольчиков. Ух, вкуснотень! Неожиданно вспомнилось, как Зигфрид мне рассказывал о причудливых состязаниях среди швабских пивоваров. Осенью, когда все работы на полях уже закончены и народ ждет праздника, собираются они все вместе в заранее оговоренном месте, напяливают кожаные штаны, щедро поливают своим пивом выструганные доски и садятся сверху. Кто сильнее прилип, у того и товар лучше. Я попыталась привстать, ткань на причинном месте натянулась, я плюхнулась на место. Судя по моему бедственному положению, напиток в «Приюте бастарда» ничем швабским образцам не уступал, а может, и превосходил по клейкости и липкости.
Жох кашлянул, привлекая мое внимание. Я солидно крякнула в ответ и отставила наполовину опустевшую посуду. Фейн сидел за столом ни жив ни мертв:
— К-как переродить?
— В упыря, или, как его еще называют, вурдалака превращается стихийный маг, который пьет человеческую кровь, — любезно пояснила я, наблюдая, как зеленоватая бледность заливает смуглое красивое лицо. — А упыри в хозяйстве очень полезные, особенно в таком, где все вокруг смертей да грабежей вертится. Твари послушные, сильные, кровожадные. Днем в подполе держишь, а как солнышко
Я, изогнувшись на манер плакучей ивы, достала из-под лавки свой сундучок, а из него кулон упокоенной магички — фиолетовый аметистовый шарик в серебряной оправе.
— Вот вам и доказательство — сфера воды, такие только сильные стихийники при себе носят, — козырнула я новоприобретенным знанием, любуясь глубоким цветом подвески.
— Значит, во втором пузырьке кровь? — не давал мне отойти от темы Жох.
— Скорее всего, — уверенно кивнула я. — Или выпарка какая, чтоб погуще было.
Чего бы я ни думала плохого о человеке-горе, но дураком он точно не был. Пару минут посидел он молча, буравя столешницу взглядом темных глаз, потом решительно поднялся:
— Ну что ж, молодежь, развлекайтесь тут без меня, в Вороньей слободке встретимся.
— Я с тобой пойду, — предприняла я очередную попытку встать на ноги. — Мне мальчика забрать надо.
— Ничего с твоим пацаном не случится, — отрезал Жох. — Пара часов дела не делает. Ночью встретитесь.
Я разочарованно кивнула, соглашаясь. За прошедшие дни с Томашиком могло произойти все что угодно, так что сейчас спешка действительно ничего не решала. И я задала вопрос, который мучил меня последнее время.
— Жох! — окликнула я громилу, тот с неохотой обернулся от двери. — Ты же не вовкудлак, правда?
Человек-гора осклабился в ответ, продемонстрировав мне неровные желтоватые зубы, и покачал головой. «То-то я тебя в гляделки ни разу не прищучила», — облегченно подумала я, разыскивая глазами свой кувшин с пивом.
Поникший было атаман опять повеселел и принялся провозглашать здравицу за здравицей, не забывая обильно закусывать и одарять вниманием всех барышень, до которых мог дотянуться.
— Ленута, землянику будешь?
— Я ее только собирать люблю.
— Ну так я по полу раскидаю, — ржал Фейн, поправляя на коленях постоянно сползающую девицу.
Пьяный Фейн мне нравился еще меньше, чем трезвый. Праздника не получалось. Лучше бы я с Жохом ушла, честное слово. Здесь я себя чувствовала не только чужой, но еще так, будто сижу по горлышко в вонючей луже. Вот бы бабушка меня выпорола, если бы прознала, по каким злачным местам ее внучка ученая валандается! Я скривилась, чтоб не заплакать.
Вокруг сидела, прохаживалась между столами, хлебала дешевое пойло уйма народа. Хитроватые купчики, обмывающие удачные сделки, наемники, бродячие сказители, конокрады, овцеводы и барыги. Так сказать, цвет арадского дна. И разговоры за столами велись самые разнообразные — о делах государственных, о вселенском обустройстве, о божественных предначертаниях, — в конце концов все равно сводящиеся к деньгам да бабам.
«В Арад прибыл обоз из Романии. Княгиня Иветта со старшими сыновьями явилась поздравить пасынка с победой. Ничего так бабенка, есть где пощупать. А уж цацками увешана с ног до головы. Сказывают, даже у лошадей золотые подковы. А сковырнуть себе хоть одну — и думать забудь. Драконья свора бабенку охраняет, вмиг на лоскутки порвут, ежели что не так».