Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
Шрифт:
«Они говорят о маркизе», — решила герцогиня, продолжая ловить каждый звук.
— До сих пор вам ни разу не повезло в этом, виконт, — раздраженно ответил Бофор. — Так что оставьте меня с вашими новыми планами. Я не хочу ничего о них слышать. Докажите делом. Что значат пустые слова и пустые планы? Да–да, сначала сделайте, а потом скажите мне об этом: «Герцог, наконец-то мне удалось!» И тогда я отвечу: «Марильяк, вы заслужили высокое звание придворного маршала!»
Герцогиня вдруг засомневалась: «А может быть, они говорят
Марильяк тем временем негромко продолжал:
— Да, ваша правда. Мы уже дважды потерпели неудачу в этом деле, хотя оба раза я был твердо уверен в успехе. И тогда, когда этот Нарцисс передал ей письмо, я тоже не сомневался, что теперь-то все в порядке. И опять ошибся. И тем не менее мы ведь не можем отказаться от своей цели. — Марильяк умолк и через несколько мгновений уверенно проговорил: — В один из ближайших дней мы услышим новость, которая громом поразит весь королевский двор.
Бофор негромко рассмеялся.
— Что ж, мне нравятся приятные неожиданности, виконт. И вы знаете, что я умею быть благодарным за полученное удовольствие. Когда же случится то, о чем вы говорите, уверяю вас — вы получите маршальский жезл.
Марильяк ответил чуть громче, он явно был взволнован:
— Я имею честь считаться вашим сторонником и очень дорожу этим. И если маркиза возвела своего фаворита в герцогское достоинство, то вы обладаете не меньшей силой, чтобы выполнить ваше обещание мне.
Голоса затихли, — очевидно, герцог Бофор и виконт, окончив разговор, перешли в соседний зал.
Герцогиня Рубимон выпрямилась и опустила портьеру — с нее было достаточно, она слышала все, что хотела услышать, и даже больше.
«Итак, это, несомненно, касается маркизы», — уверенно сказала она себе и направилась к выходу из картинной галереи, чтобы пройти в покои маркизы Помпадур. Та только что закончила свой утренний туалет и вышла в приемный зал, где, помимо герцогини Рубимон, уже ждали несколько министров и придворных дам.
Помпадур вступила в зал с сознанием собственного величия и надменно выслушала подобострастные приветствия как само собой разумеющееся, показав тем самым, что она прекрасно знает себе цену.
Поговорив с министрами о некоторых государственных делах, она рассеянно кивнула и обернулась к дамам. Поздоровавшись легким кивком с герцогиней Рубимон, уселась на услужливо пододвинутый лакеем золоченый стул и проговорила:
— Госпожа Л'Опиталь, кажется, собиралась сообщить нам какую-то новость.
Дамы насторожились.
— Не знаю, мадам, говорили ли вам уже о недавнем приезде удивительного чужеземца, — начала с улыбкой госпожа Л'Опиталь, — но вот уже несколько дней во всем Париже только и разговоров, что об этом необычном иностранце, утопающем в небывалой восточной роскоши.
— Но кто же он? — с нескрываемым и несколько недовольным любопытством перебила ее маркиза. — И почему при дворе ничего не знают о нем?
Л'Опиталь принялась
— Несомненно, он принадлежит к числу тех, кто умеет и любит окружать себя таинственностью. Маркиза д'Эстард думает, — а она весьма опытна в таких делах, — что в Париже появился некто, побывавший в дальних странах и привезший оттуда несметные богатства. Парижане называют его армянином, потому что он одевается весьма странно. Его всегда сопровождает черный арап. Сам же он весьма сдержан и неразговорчив — немногим удалось услышать его.
Маркиза нетерпеливо спросила:
— Но как зовут этого странного чужеземца?
Л'Опиталь смущенно передернула плечами:
— Мне не удалось узнать этого…
И тут вмешалась герцогиня Рубимон:
— Позвольте мне кое-что добавить к словам мадам Л'Опиталь. Моя гофмейстерина доложила мне вчера о том, что ей удалось кое-что разузнать об этом миллионере.
— Так, значит, и вы уже слышали о нем? — приветливо улыбаясь, спросила маркиза. — Может быть, вы и видели его?
Герцогиня Рубимон с сожалением покачала головой:
— Нет, еще не видела. Но кое-что слышала. Он, говорят, не просто иностранец, а настоящий индийский набоб*, владеющий несметными богатствами.
— Маркиза д'Эстард видела его, — с некоторой завистью откликнулась госпожа Л'Опиталь. — И говорит, что хотя он очень смуглый, тем не менее он красивый молодой человек с приятными и выразительными чертами лица.
* Набоб — в XVIII веке во Франции и Англии это человек, разбогатевший в колониях, в том числе в Индии; в данном случае, быстро и неизвестно как разбогатевший, сказочно богатый человек, утопающий в невероятной роскоши (Прим. переводчика).
Маркиза, еще немного послушав, спросила:
— А он женат?
— Этого я не знаю, — ответила герцогиня Рубимон. — А что касается имени, то моя гофмейстерина сказала, что его зовут маркиз Спартиненто.
Мадам Помпадур оживилась:
— Значит, он итальянец!
Герцогиня согласно кивнула:
— Да, его имя несомненно указывает на это. А вот арапа зовут Момбас.
Мадам Л'Опиталь, вернувшись к вопросу маркизы, уверенно заявила:
— Я не думаю, что он женат. Во всяком случае, его пока никто не видел в обществе женщины.
Маркиза усмехнулась.
— Может быть, он женоненавистник? Или просто богатый пресыщенный чудак?
— То, что он баснословно богат, это несомненно, — подтвердила герцогиня Рубимон. — Чего стоит только один его последний поступок?
— Какой? Что за поступок? — наперебой заинтересовались дамы.
Герцогиня Рубимон выпалила:
— Он купил дворец Роган!
— Дворец Роган? — с удивлением переспросила маркиза Помпадур и промолвила: — Действительно, это способен сделать только тот, кто богат как Крез. Должна признаться, что меня весьма заинтересовал этот набоб. Известно ли, откуда он приехал в Париж?