Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

Борн Георг Фюльборн

Но даже убедившись, что это не он, кастелянша не успокоилась. Тревожное выражение оставалось на ее сморщенном лице, когда, отпрянув от двери, она быстро направилась в задние комнаты, в которых прежде никто не жил, — они всегда пустовали.

Однако почему она все-таки испугалась этого появления нежданных гостей?

Старый лесничий удивленно и растерянно смотрел на короля и его спутника, не зная, что делать. О приезде столь высоких гостей никто их не предупредил. Откуда об этом было знать немногочисленным

обитателям дворца, чтобы успеть подготовить достойную встречу?

Это очень тревожило старика–лесничего, и он, низко кланяясь, несвязно и сбивчиво бормотал что-то, пытаясь объясниться и прося извинения за такую встречу.

Король милостиво помахал рукой:

— Все хорошо, старик! Если бы я желал пышной встречи и церемоний, я бы прислал курьера известить об этом. Так что все в порядке — я не хотел и не хочу шума.

— Но такая честь, такая милость, ваше величество, — сокрушенно бормотал лесничий, — и ни одного букета, ни одной гирлянды цветов…

Король благосклонно помахал рукой:

— Ну–ну… Не сокрушайтесь напрасно. Это пустяки… А где же кастелянша?

Один из переминавшихся в отдалении слуг по знаку лесничего побежал в дом и, отыскав старушку, сообщил ей, что приехал вовсе не герцог, а сам король, и он требует ее к себе.

Это известие не только не успокоило старую кастеляншу, но повергло ее в еще большее отчаяние. Король ведь наверняка пожелает обойти весь дворец, осмотреть все комнаты. Одна эта мысль заставила ее разрыдаться от страха.

И тут на пороге появился король в сопровождении маркиза и державшихся позади слуг.

— Отчего это вы плачете? — сердито спросил король. — По–моему, это не лучший способ встречать гостей.

Старушка в растерянности что-то пробормотала, но маркиз пришел ей на помощь, заметив, что любая женщина может прослезиться от радости.

Тем не менее король проворчал:

— Вероятно, вы правы. И все-таки слезы меня раздражают.

Людовик, сопровождаемый лесничим и кастеляншей, испуганно вытиравшей глаза, широким хозяйским шагом вошел в главный зал дворца.

Марсель несколько отстал, взволнованно осматриваясь и радуясь, что ничего не изменилось здесь за минувшие годы и дворец Сорбон выглядит таким же чистым и ухоженным, как и во времена его детства.

Лесничий успел распорядиться, чтобы кареты отвели под навес и вызвали несколько парней и девушек из близлежащей деревушки, чтобы помочь по хозяйству.

И не успел король обойти дворец, как все — и во дворе и в комнатах было приведено в такой порядок, какой обязателен при визите короля.

Но старушка–кастелянша, видя, что все идет благополучно и король явно доволен, все же то и дело украдкой смахивала набегавшую слезу, словно какое-то тайное горе сжимало ей сердце и не давало успокоиться.

Король

решил занять главный флигель, а маркизу, по его просьбе, отвели один из боковых флигелей.

Марсель не решался открыть королю, какие воспоминания вызывает в нем все то, что окружает их здесь. Более того, он опасался, что король заметит нечто трудно объяснимое — маркиз, впервые попавший во дворец Сорбон, без малейшего труда ориентируется в его запутанных коридорах, уголках и закоулках. Однако король не обратил на это внимания, должно быть увлеченный осмотром явно нравившегося ему дворца.

А Марсель, не менее взволнованный возвращением в родной дом, все-таки был достаточно внимателен, чтобы заметить беспокойство, не отпускавшее старушку–кастеляншу ни на минуту. Теряясь в догадках, он решил, что она пытается что-то скрыть от посторонних глаз, то и дело тревожно поглядывая в ту сторону, где находилась ее каморка и пустовавшие с давних времен задние комнаты. Когда же она незаметно, как ей показалось, заперла дверь в коридор, ведущий в задние комнаты дворца, Марсель окончательно уверился — здесь что-то не так.

Но что могло быть в тех комнатах? Что охраняла старушка с таким рвением и беспокойством? Марсель никак не мог этого понять, теряясь в догадках.

Вечерний чай подали в одну из комнат, которые занимал король. Марсель, выслушивая Людовика, почему-то подумал, что они пьют чай прямо над головой старухи–кастелянши, чья каморка находилась на нижнем этаже.

Уже стемнело, и король, послав камердинера за свечами, поинтересовался, почему маркиз не взял с собой в поездку своего верного негра. Едва Марсель собрался ответить, как вдруг откуда-то донесся странный стонущий смех.

Оба собеседника замерли, настороженно прислушиваясь. Но смех, резко оборвавшись, больше не повторился.

Король, зябко передернув плечами, спросил:

— Что это было?

Маркиз, хмурясь и недоумевая, ответил:

— Я не нахожу никакого объяснения этому непонятному звуку, ваше величество.

В комнату вошел, неся подсвечник, мрачный и побледневший Бине. Подсвечник в его руке дрожал.

Король обратился к нему:

— Вы слышали этот странный звук? Откуда он раздался?

Бине поклонился.

— Я спрашивал слуг. Никто не смог ничего объяснить, ваше величество.

— Позовите лесничего Бертрама, — приказал король и снова обратился к Марселю: — Да, это весьма странно. Но о чем мы говорили?.. А, о вашем негре. Так почему вы не взяли его в путешествие?

Марсель снова нахмурился и коротко пояснил:

— Я был вынужден выгнать его, ваше величество. Он злоупотреблял моим доверием.

Король удивился:

— Вот как? Что же он сделал?

Марсель с явной неохотой коротко ответил: