Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
Шрифт:
Встревоженный Бертрам громко позвал своих помощников. Оба парня, уже собравшиеся улечься, прибежали, одеваясь на ходу, и удивленно уставились на лесничего.
Бертрам сердито спросил:
— Вы что — не слыхали выстрелов в парке? Вам медведь на ухо наступил?
— Выстрелы? — в один голос удивились помощники. — Мы ничего не слышали.
Лесничий раздраженно отрезал:
— Зато я слышал! И целых два. Ну-ка живо! Пойдемте проверим, что там случилось.
— Да кто может здесь стрелять? — удивился один из
— Может, забрели чужие охотники? — предположил другой.
— Мне показалось, что стреляли в парке, — заметил старый лесничий, — поэтому для начала мы отправимся туда.
Когда они, внимательно осматриваясь, вышли в главную аллею, ведущую к пруду, все было тихо. Старушка уже успела увести свою подопечную.
Они продолжили обход, держа на всякий случай ружья наизготовку. Луна светила ярко, все вокруг было ясно видно — нигде ни одной души. Парни уже начали подумывать, что старик Бертрам просто ослышался, но тут одному из них то ли почудился, то ли послышался какой-то неясный звук, и он прислушался. Потом почти уверенно сказал:
— По–моему, там кто-то стонет.
Второй парень подтвердил, да и сам Бертрам уже ясно слышал редкие прерывистые стоны, доносившиеся откуда-то издалека.
— В самом деле, — проговорил он. — Это где-то вон там, у дороги.
И все трое, не сговариваясь, заторопились в ту сторону, откуда все явственнее доносились стоны.
Когда они, продравшись сквозь густые заросли, выбрались к главной дороге, ведущей во дворец, они сразу заметили, что у обочины кто-то шевелится. Старый лесничий решительно направился туда. Парни следовали за ним, настороженно озираясь и крепко сжимая ружья.
— Ба! Да это господин маркиз! — воскликнул лесничий. — Святой Доминик, он ранен!
Марсель при звуках голоса, раздавшегося над ним, попытался приподняться, но обессиленно повалился на траву. Из раны в плече струилась кровь.
Старик Бертрам низко склонился над бессильно лежащим Марселем.
— Вы ранены?
Марсель разлепил непослушные губы и, стараясь говорить внятно, пробормотал:
— Хорошо, что вы пришли… Помогите мне… Я хочу вернуться во дворец…
Бертрам растерянно топтался, бормоча:
— Но как это случилось? Что случилось?
Марсель, собравшись с силами, проговорил:
— Не знаю. В меня стреляли. Но я хочу, — вдруг встрепенулся он, — чтобы королю ничего не говорили! Я догадываюсь, в чем дело. Но королю не смейте докладывать. Его нельзя беспокоить по каждому поводу.
— Надо позвать лекаря! — спохватился лесничий.
— Не надо! — возразил Марсель. — Рана не так уж опасна.
Они помогли ему подняться. С их помощью Марсель добрел до своего флигеля и, войдя в комнату, без сил опустился на кровать.
Старый Бертрам осмотрел и перевязал его рану. О лекаре Марсель и слышать не хотел. Бертраму не оставалось ничего другого, как подчиниться,
XVIII. ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ МАРИЛЬЯКА
Ветер завывал в развалинах старого заброшенного монастыря в Пасси. Рауль, полоумный сын старой Гальконды, сидел на стене и, по обыкновению, вполголоса беседовал с самим собой, время от времени разражаясь хохотом.
Сама же старая племянница маркизы Бранвиль, стоя внизу в своем подвале, что-то помешивала в котле, кипевшем на огне очага. Она варила ужин для себя и своего сына, поскольку гостей здесь давно не бывало и не ожидалось.
Вдруг раздался стук в дверь. Старуха Гальконда удивленно обернулась.
— Кого это принесло так поздно?
Дверь распахнулась, и через порог шагнула девушка с закрытым темной вуалью лицом.
Старуха сняла котел с огня, поставила на пол и, нагнувшись, выхватила горящую головню.
— Кто это так поздно приходит в гости? — пробормотала она, подняла тлеющую головню и шагнула вперед, пытаясь разглядеть неожиданную гостью.
Девушка порывистым движением подняла вуаль, и старуха удивленно произнесла:
— Как, это вы? Разве вы не умерли?
Побледневшая от гнева Роза–Клодина шагнула навстречу старухе и, еле сдерживаясь, выкрикнула:
— Вы обманули меня! То, что вы мне продали под видом яда маркизы Бранвиль, было совершенно безвредной жидкостью! И она не подействовала, потому что и не могла подействовать!
— Не подействовала? — воскликнула старуха, всплескивая костлявыми руками. — Святая Женевьева! Какое же у вас прекрасное здоровье, если эта жидкость не помогла!
— Вы — обманщица! — резко бросила Роза–Клодина.
— Да, — вдруг согласилась старуха. — Я вас обманула. Но поступи я иначе — я бы совершила грех. Лишить жизни такую прелестную молодую девушку? Нет! Я ведь поняла, что вас мучает несчастная любовь. А это проходит, милая моя. И такая девушка, как вы, обязательно встретит достойного человека и утешится.
Но Роза–Клодина упрямо спросила:
— Я ведь вам заплатила за ваше зелье?
Старуха кивнула:
— Да, вы заплатили.
— А вы меня коварно обманули!
Гальконда развела руками и, пристально глядя на девушку, спокойно проговорила:
— Зато вы остались живы. Разве этого мало? Я, конечно, могла бы дать вам настоящий яд. Он-то у меня есть. Но я специально дала вам любовное зелье, надеясь, что это вам поможет лучше чего-либо другого.
Роза–Клодина вспыхнула:
— Вы ошиблись во мне. Я жажду не любви, а мести! А вы сыграли со мною злую шутку и еще хотите, чтобы я вас благодарила за это? Нет! За такой поступок вы заслуживаете, чтобы я прислала сюда полицейских!
Старуха испуганно замахала руками:
— Нет, нет! Вы не сделаете этого!