Невеста Красного ворона
Шрифт:
— Пожалуйста, сделай это, - шепчет она.
Я знаю, чего ей хочется в эту минуту, потому что, когда двое обнажены друг перед другом не только телами, но и душами, слова не нужны. Прочесть ее сейчас - не великая загадка. То, как Аврора поджимает пальцы на ногах, как подрагивает мышцы у нее под коленями, когда я провожу по ним ладонью - это самые громкие и самые безмолвные слова в мире.
Она почти не шевелится, когда я стаскиваю с нее трусики, лишь переступает с ноги на ногу, помогая их снять. И сама, повинуясь моему взгляду, забрасывает ногу мне на плечо. Забавно, что внизу живота
Пальцы в моих волосах сжимаются в кулак, идеальные бедра толкаются навстречу моим губам. То, что мы делаем - это не пошлость, не банальный трах и даже не секс между двумя подходящими партнерами. Мы словно два светлячка - кружим друг возле друга, обжигая светом своего желания.
— Ма’ну… - выкрикивает Аврора, когда я прикасаюсь к ней кончиком языка.
Никогда еще это имя не звучало так восхитительно. И никогда еще оно не было для меня таким родным и естественным. Уверен, что после сегодняшнего я окончательно срастусь с ним, и потеряю того, другого, хоть это и будет означать предательство. Самое безоговорочное и подлое предательство, какое только может совершить человек - предательство себя самого.
Она стонет громче и громче, пока я ласкаю языком чувствительный комок плоти у нее между ногами. Вскрикивает, стоит жестче втянуть его в рот и сжать губами. Я знаю, что ей немного больно, но движения языка размазывают боль, заставляя Аврору мелко вздрагивать. Быстро забрасываю вторую ногу себе на плечо, хватаю за бедра и подношу к своему рту, словно изысканное лакомство. Целую ее, лижу и покусываю. Я так давно хотел ее, что теперь чувствую себя голодным зверем, который, наконец, настиг жертву и будет смаковать ее кусочек за кусочком, всю без остатка. Она еще не знает, что обречена на меня, ведь я сам понял это лишь мгновение назад.
— Я падаю… - стонет моя бабочка, содрогаясь в приступах удовольствия.
— Падай, Вишенка, эта пропасть очень глубокая.
Я хочу, чтобы она перестала хвататься за реальность. Рот наполняется ее сладостью, язык без устали играет с клитором, и я точно знаю, что могу делать то с ней бесконечно долго. Всю оставшуюся жизнь, даже если она будет до смешного короткой.
Аврора вскрикивает все громче и громче, пытается убежать, когда мои поцелую подводят ее к самой грани, но я лишь сильнее хватаю ее бедра, практически накрывая ртом.
Моя бабочка кричит так ярко, что даже сквозь закрытые веки глаза обдает сверкающей вспышкой. Дрожит в моих руках, извивается и сжимает голову коленями, практически лишая способности слышать.
И лишь через пару минут постепенно возвращается в реальность, когда я осторожно перехватываю ее, чтобы уложить на кровать. Холодное покрывало жжет разгоряченную кожу, и Аврора удивленно открывает глаза, словно потерянная между звездами скиталица. Проводит пальцами по моим губам, густо краснея, как будто почувствовала все это впервые в жизни. Плевать, я могу притвориться, что так и есть. Ее вкус останется со мной на всю жизнь, и я непроизвольно провожу языком, слизывая ноты ее
— Ты больной, - шепчет Аврора.
— Это попытка сказать, что я был дьявольски хорош?
Она не отвечает: резко переворачивает меня на спину, перебрасывает ногу, устраиваясь над моими бедрами. Полотенце потерялось где-то на полу, и Аврора с жадностью и развратным блеском в глазах разглядывает мое возбуждение. Трогает член пальцами, поглаживает большим самое чувствительное место. Выгибаюсь дугой, сглатываю и почему-то смеюсь пополам со стонами.
— Подожди, подожди… - Мольба в собственном голосе просто обескураживает, но я правда готов вот-вот умереть, потому что это все слишком остро и горячо, точно выше пределов моего терпения.
Пытаюсь удержать ее, но теперь главная Аврора и она заводит мои руки мне же за голову, приковывая своими пальцами, словно наручниками. Я чувствую ее влагу, когда она замирает над моим членом. Хочу в нее - глубоко и жадно, хочу весь до конца.
Наши тела соединяются так медленно, что я успеваю умереть и воскреснуть, и так несколько раз. Она влажная, раскаленная и так плотно обхватывает меня, что, кажется, я все-таки окончательно сдохну от малейшего движения. Но Аврора приподнимается и опускается, мощно накачивая меня новыми фантастическими ощущениями. Это полет и падение, взрыв внутрь, хлещущий нервные окончания осколками чувств.
И эти громкие стоны - мои.
Спираль закручивается все сильнее, с каждым нашим движением навстречу друг другу. И тело так напряжено, что, кажется, вот-вот лопнут мышцы и сломаются кости.
Я люблю ее в эту минуту и с каждым следующим вздохом - и так будет всегда.
Она мой кислород пополам с отравой. Я умираю без нее, но и с ней мне не жить. И этот полет будет коротким, потому что я нырнул в пламя и крылья уже неумолимо тлеют.
Наши движения становятся жадными, наполненными влажными ударами бедер. Мы потеряли контроль на прошлой остановке и теперь стремительно несемся в неизвестность цвета обсидиановых иск в глазах Авроры.
Я бы хотел, чтобы в эту минуту в наше планету врезался метеорит. Чтобы жизнь прекратила свое существование на самом пике. Эгоистично? Ну и пусть.
Оргазм стремительно уничтожает мои жалкие попытки удержаться в этой вселенной. И меня вышвыривает в открытый космос глаз моей бабочки. И я парю в невесомости. Крохи сознания превращаются в частицы бога[1] и разносят меня на куски.
Сегодня, сейчас, я перерождаюсь во что-то новое.
— Ма’ну… - слышу ее мягкий и немного встревоженный шепот. Аврора целует мои веки, и я устало улыбаюсь в ответ.
– Слава Богам, ты вернулся.
Нет сил даже поднять руку, чтобы обнять мою бабочку.
— Я что, отключился?
— На чуть-чуть, - улыбается она совершенно счастливая.
— Позорище, - смеюсь я.
Но на самом деле стыда нет. Я чувствую себя приятно опустошенным, словно постепенно сдувшийся воздушный шарик. Понятия не имею, почему до сих пор лежу в постели, а не парю под потолком, на которой нарисованы облака. Это было бы забавно.
— Ма’ну, - осторожно перетягивает на себя мое внимание Аврора, - хочу показать тебе кое-что. Если ты не против…