Невеста Крылатого Змея
Шрифт:
Лицо ее словно сияло, яркие губы улыбались восхищенно, а очи лучистые были обращены на Радсея:
— Заждалась уж я тебя, Суженый, мочи нет, день ото дня таю. А сегодня заслышала твою дудочку и веселый смех, вовсе затосковала. Отпросилась у Батюшки тебя навестить, а увидела твою красоту, и расстаться не хватит сил. Пойдем со мной, Любимый, все готово давно, столы накрыты, постели разобраны. Тебя лишь со мной нет, некого мне ласкать — лелеять, к белой груди прижимать, целовать в сахарные уста. Изнылась я по тебе, Радсей, изболелась, уж не рада
И очарованный ее речами напевными, Радсей направился было к огненному кольцу, но Годар придержал за плечо брата. Собой заслонил. А потом обратился к Огненной Деве:
— Срок его на земле еще не весь вышел. Разве не может Владыка Подземный еще обождать малость?
Улыбнулась Красавица, покачала головой, развела унизанные перстнями пальцы:
— Так пусть Расей сам решит! Что проку ему на земле одному тосковать, не лучше ли уже взять меня и самому среди нас равным стать. Приди же ко мне, Возлюбленный! Горячи у меня поцелуи, нежны мои объятия, все печали забудешь, когда на моей перине уснешь. Поверь…
Едва не бросился вперед Младший, будто себя не помня. Сама Прекрасноликая зовет, манит душу, терзает сердце, обещает любовь. Да Годар стеной стоит между ними, вновь молвит упрямо:
— Дозволь хоть в дорогу брата снарядить, как положено. Не с нищей сумой войдет он в Подземный Чертог, а приплывет на богатой ладье с ценными дарами.
Тут и Красавица показал свой гордый нрав, ножкой топнула, вызвав прямо из-под земли язычок огня. Да, видно, ей-то огонь был заместо родни…
— И дня не желаю ждать. С собой заберу! Сейчас! За своим пришла!
— А я говорю — дай нам проводить его достойно! Опеть и оплакать, слезами ноги омыть, угостить кутьей на своих поминках. Кому еще выпадает такая честь, за свой упокой первый блинок отведать? Не лишай нас печали проститься с родичем. Помним уговор предков — ваш Радсей! Но и ты не нарушь право святое, должны мы как подобает человека в Нижний мир проводить.
Угрюмо свела длинные черные брови Красавица, не сводила с Радсея голодных глаз, однако изволила уступить. Махнула узкой ладонью, бросила Годару тонкий расшитый платок с плеча:
— Быть же по-твоему, Змей! Завтра до заката голову его этим платком накроешь, и для вас он уснет навеки. А я его встречу… Скоро, скоро уже! Не томись, Желанный мой, скоро свидимся! Ну, а ежели обмануть задумал, Змей, сожгу все ваши поля в округе, ничего не пощажу! Ох, тебе ли не знать, Крылатый, как любит огонь высохшую травяную плоть, как трещат на ветру хрупкие ржаные колосья…
Рассмеялась горько, словно с надрывом, хлопнула в ладоши и шагнула назад, в костер. Вновь поднялось, взвилось вверх ржавое пламя, облизало женскую фигурку со всех сторон, укрыло от глаз, словно и не было здесь Подземной Девы, словно не звучало ее угроз поселянам.
Недолго висела над лугом зловещая вязкая тишина, а потом заголосили
Один за другим сами по себе гасли костры, заволокло поляну синеватым дымом. Потянулись люди обратно к жилью, тихо переговариваясь меж собой о случившемся ныне. Смолкли стоны и причитания. Для живописного горя тоже надо набраться сил. Завтра проводы Молодого Князя в Подземные покои. Завтра по живому поминки. А сейчас каждой душе покой.
Вместе со всеми понуро брела ко Гнездовью и Леда. Даже с Михеем повидаться не удалось напоследок, в лес, наверно, вернулся Медведь, свое горе мыкать. Теперь вовсе будет грустна Радунюшка, как-то завтра еще матушка похвалит, да и вспомнит ли посреди новых забот. А, уж эта-то Огненная Королевиша, какова? Нет, больше Леда ничему здесь не удивится, всего насмотрелось впрок, всяких диковинок. Только даже раздумывать не осталось сил, до подушки бы добраться, голову приклонить и провалиться в тяжелый сон. Так оно и случилось во благо измученной девушке.
А вот удалось ли братьям очи сомкнуть, то лишь сестрице их ведомо, всю ночь просидели втроем потомки Горыни, не зажигая лучин, не затеплив печей. Больше всех говорила Арлета, словно саму себя успокаивала, мол не такое уж худое житье у Подземного Царя, вот и Дочь — писаная красавица и по всему видать, что любить будет жарко. Горда только больно, норовиста, как необъезженная кобылица, так Радсей зато сам тих, да кроток, а ласка и доброта порой верх берет и над самым жестоким сердцем. Только часто ли так бывает…
С первыми петухами загремели в кухне чугуны, зазмеились в очаге язычки пламя, жадно охватив сухие березовые поленья. Хозяйка сама будет следить за тем, как готовят овсяный кисель и кутью. Сама поставит опару на постные блины, своей рукой разведет медовую сыту, а после велит разлить сладкую воду в жбаны и баклажки. Так минует день, а уж новую ночь проведет Радсей уже в Подземных покоях.
Глава 14. Проводы. Путь зерна
На конях-то ли выедешь,
На травах-то ли вырастешь,
На цветах-то ли выцветешь…
Леда проснулась поздно, хотя еще с вечера просила сенную девчонку разбудить ее на заре. Позабыла, что ли… Или старший кто приказал не тревожить. Едва выглянула в оконце, как увидала на середине двора дубовую ладью, что сам Радсей недавно еще украшал резьбой и расписывал позолотой. А сейчас на дно ладьи пожилые женщины бережно укладывали сухие березовые листья из веников да очески льна. Путь хоть и не дальний, а лежать будет мягко.
Леда спустилась вниз и, даже не расспрашивая, из тихих разговор слуг меж собой поняла, что Радсея скоро поведут в баню.