Невеста лорда Кэрью

Бэлоу Мэри

– Но все было замечательно, Хартли, – сказала, поворачиваясь к нему, Саманта.

И в эту минуту он увидел брошь. Глаза его остановились на ней, он почувствовал, как кровь отлила от его лица.

– Откуда это у вас? – шепотом спросил он.

– Что? – Саманта нахмурилась. Проследовав глазами за его взглядом, она покраснела и прикрыла брошь рукой. – Лайонел… л-лорд Рашфорд преподнес мне ее. Это свадебный подарок, – пояснила Саманта. – Он сказал, что это фамильная реликвия, что это принадлежит вашей семье. И еще он сказал.. Хартли, я не знала, что он ваш кузен, не

знала, что вы близкие друзья. Он считал, что вам будет приятно, что эта брошь теперь у меня. Он шутил, сказал, что мне недостает голубого цвета в моем туалете и эта брошь и станет таким голубым мазком. Вы… вам знакома эта брошь?

Это была брошь матери Хартли. Она очень дорожила ею, отец Хартли подарил ей эту брошь в день их свадьбы. «Чтобы на вас было что-то голубое», – сказал он ей. Мать Хартли носила ее, не снимая.

Умирая, она сказала Хартли, чтобы он взял ее себе и подарил своей невесте в день свадьбы. Почему-то эти ее слова запали ему в голову, и он долго искал брошь, спрашивал о ней своего отца, свою тетку – мать Лайонела и горевал о ней почти так же, как и о матушке.

Но он так и не нашел брошь.

Ею завладел Лайонел. Может быть, он сам каким-то образом сумел захватить ее, может быть, кто-то отдал ему брошь, но Хартли об этом не знал, никто не сказал ему ни слова. А он все искал и искал брошь, искал много лет, несмотря на все доводы разума.

И вот она здесь, на груди его жены, и подарил ре Лайонел!

– Да, я узнал ее, – сказал Хартли. – Это брошь моей матери.

– Слава тебе, Господи! – с облегчением произнесла Саманта. – Так, значит, это очень-мило со стороны Лайонела – отдать ее мне, не так ли, Хартли? Вернуть ее вам через меня. Это подарок нам обоим. Она так же ваша, как и моя.

– Теперь она принадлежит вам, Саманта, – сказал Хартли, – как когда-то принадлежала моей матери. Она очень красиво выглядит на вас.

Саманта улыбнулась ему и погладила пальцами брошь. Но Хартли был в ярости – тяжелой и бессильной. Отчасти на самого себя – ведь кроме обручального кольца, он еще не сделал Саманте никакого подарка. Прелестную сапфировую брошь его матери – «что-то голубое» на свадьбу – подарил его молодой жене Лайонел!

Что коварный мерзавец хотел этим сказать?

Предлагал мир?

Маркиз не поверил бы этому ни на мгновение.

Глава 13

Она часто гостила в чужих домах. Привыкла спать в незнакомых спальнях. Можно сказать, вот уже много лет у нее не было собственного дома, и сейчас ей трудно было осознать, что эта комната – ее собственная, что в доме Кэрью она свой человек, так же как и в «Хаймурском аббатстве», и всего лишь в силу того факта, что она вышла замуж за хозяина этих домов.

Саманта обхватила себя руками за плечи, хотя ей не было холодно, и медленно обвела взглядом большую квадратную комнату с высоким сводчатым потолком, расписанным пасторальными сценами, мягкий теплый ковер под ногами, изящную мебель, большую кровать под шелковым балдахином.

Кажется, все идет как положено – да и почему бы быть иначе? Хартли сказал, что он очень скоро

придет к ней. Мимолетно вспомнились наставления тети Агги и то, что написала ей в своем письме Дженни. Никаких потрясений – ни страха, ни отвращения – Саманта от брачной ночи не ждала. Не ждала и каких-то неведомых наслаждений. Она ожидала – и надеялась, – что ночь будет приятной, вот и все.

Саманта ходила из угла в угол по спальне, когда раздался стук в дверь. Саманта остановилась, но не пригласила его войти. Он ступил в комнату и закрыл за собой дверь. На нем был парчовый халат бордового цвета, с атласным воротником. Он улыбался и, притянув к ней руки, пошел через комнату.

– Мне казалось, эта минута никогда не наступит, – сказал он. – Я смущен, но должен признаться, что весь день только и думал о том, когда же наконец настанет вечер. Весь месяц я мечтал об этой минуте.

Он не надел перчатку. Саманта невольно взглянула на его правую руку, когда он взял ее руки в свои. Рука была бледнее, чем левая, и тоньше. Пальцы и кисть полусогнуты.

– Я хотел бы предстать перед вами целым и невредимым, – сказал Хартли.

– Целым? – Саманта подняла на него глаза. – Неужели вы думаете, что для меня что-то значит, что вы хромаете и у вас травмирована рука? Для меня вы самый полноценный человек на свете. Я сожалею о том несчастном случае только потому, что вы страдаете от его последствий.

Саманта подняла его правую руку и потерлась щекой о согнутые пальцы, а потом наклонилась и поцеловала их.

– Спасибо! – горячо сказал он. – Признаться, я немного боялся.

Она улыбнулась ему и покраснела.

– Вы нервничаете? – спросил он.

– На самом деле нет, – сказала Саманта. – Ну, может быть, немного… может быть, я чуточку растеряна. – Она засмеялась. – Ну да, я все-таки нервничаю. Но не боюсь и не скажу, что я в нерешительности.

Хартли сделал шаг, теперь он стоял совсем близко, почти касаясь Саманты.

Он поднял левую руку и погладил тыльной стороной пальцев ее щеку.

– У меня есть некоторый опыт, – сказал он. – Говорю это не из хвастовства, а чтобы успокоить вас, Саманта. Я сделаю так, что вам будет хорошо и вы испытаете удовольствие. Уверен, что смогу свести до минимума боль от этого первого нашего соединения.

Он поцеловал ее.

Этот поцелуи удивил Саманту, несмотря на то что это была их брачная ночь и он только что вошел к ней в спальню и несмотря на то что – по ее просьбе – он уже один раз поцеловал ее на балу у леди Рочестер. Она не ждала, что сегодня ночью он станет целовать ее. Поцелуи – это когда любовь и романтика.

Но она обрадовалась. Она обвила руками его шею и прильнула к нему. Он был теплый, от него веяло покоем, и почему-то ей казалось, что она давно знает его. Он сказал, что сумеет успокоить ее – он уже сделал это. Он не повел ее сразу же в постель и не приступил без промедления к супружеским обязанностям. Она раскрыла губы, как это сделал он, ощутила теплую мягкость его рта и почувствовала какую-то особую интимность. Она вздрогнула от удовольствия, когда он кончиком языка стал нежно обводить ее язык.