Невеста лучшего друга
Шрифт:
Я согласился остаться, потому что так он хотя бы не тронет маму и не расстроит её.
– Ты же понимаешь, что это не конец, щенок? – с прищуром, поинтересовался он.
– Конечно понимаю, что такие люди, как ты папа, просто так не останавливаетесь, – хмыкнул я.
– Не называй меня так, щенок! – прорычал он.
– Ну, а что, мне тебя собакой называть? Или, лучше, кобелём? Ты сам меня усыновил, так что разбирайся с этими проблемами сам, – я заметил, как он занёс кулак, и с лёгкостью увернулся. – Не стал бы я драться в коридорах суда.
– Ещё и о моей репутации печёшься? Лгун, – фыркнул он, но руку опустил. – Боишься, что я тебя размажу.
– Твои угрозы беспочвенны и бессмысленны, – пожал плечами, но, на всякий, сделал ещё один шаг назад. Не хватало ещё подраться там, где я очень часто работал. – Я не бывший спортсмен, я продолжаю заниматься. А ты, как был слабаком, так и остался.
– Я собираюсь подать апелляцию, – он мгновенно поменял тему, чтобы хоть как-то сохранить своё «лицо», от которого оставалось так мало.
– Браво. Ожидаемо и предсказуемо. Хочешь моей консультации, как юриста? – усмехнулся, еле сдержавшись от того, чтобы похлопать ему в ладоши. – Провальное дело. Возможно даже рассматривать не будут.
– А ещё хочу подать в суд, чтобы получить полную опеку над моим ребёнком, – он продолжал сыпать угрозами.
Но я хорошо знал своего отчима – большинство, что он говорил было лишь пустыми угрозами.
– Отлично. Тоже провальное дело, в общем-то. Ты же не хочешь, чтобы я заставил тебя проходить медицинский осмотр? У меня много доказательств, что у тебя не в порядке с головой. Хочешь, чтобы тебе дали официальный диагноз и написали, что ты псих? – прекрасно знал, что отчим не разбирался ни в психологии, ни в психиатрии.
Но одно я знал точно – официальных диагнозов Вадим Соловьёв боялся, как огня. Его бесплодие итак дало ему по репутации, а тут я ещё другой диагноз обещал.
– Ты не посмеешь, – отчим мгновенно побледнел.
– Ещё как посмею. Не я начал эту войну, но мне её заканчивать, – жёстко заметил я.
– О какой ты войне? – а теперь он прикинулся белым и пушистым.
Боже, храни моё терпение. Мне уже самому хочется завязать драку и хорошенько надрать ему зад.
– А кто приказал Исаеву жениться на Ивановой? Или ты хочешь сказать, что этот отчаянный бабник решил остепениться, влюбившись в мою девушку? – ещё бы чуть-чуть, и я плюнул бы ему в лицо.
Но я – не он. Во мне даже не текла его кровь. Не было его ДНК. Я был счастлив этому, а вот моей сестрёнке повезло чуть меньше.
– Я не виноват, что Славик – слабовольный, а Елизавета твоя – та ещё шлюха, падкая на деньги, – не выдержал, схватил за рубашку и резко прижал его к стенке так, что его ноги заболтались над полом.
– Выбирай выражения! – прошипел я.
– Хочешь в обезьянник попасть? Валяй. Ударь. Трус, – он выплёвывал оскорбления один за другим.
– Считаешь, что можешь управлять людьми, как марионетками? Я постараюсь сделать всё, чтобы ноги твоей не будет в моей семье, – после чего сгрузил его на пол с такой силой,
Впрочем, он быстро поднялся и отряхнулся.
– И последнее, на что я хочу подать в суд – расторжение усыновления, – сначала опешил от его слов.
А затем расхохотался, как последний сумасшедший.
– Ну, папаша, ты даже законов не знаешь! Усыновление – это не брак, который можно расторгнуть через суд. Мозгами нужно было думать почти двадцать лет назад, – было лениво считать точные время.
Нет, конечно, я мог затаскать его по судам за это, и он бы ничего не доказал, и я бы остался его официальным сыном, но от этой мысли было так тошно, что я решил предложить сделку:
– Расторжение усыновления возможно только с согласия усыновителя, усыновлённого при достижении совершеннолетия и родителя усыновлённого. Ни через какие суды сие действие невозможно, – начал я издалека.
– К чему ты клонишь?
– А к тому, что я с радостью откажусь быть твоим законным сыном, если ты оставишь мою мать в покое. Разве что фамилию оставлю – уж больно хорошо научился свистеть, как ты, – кажется, тупой отчим так и не понял мою шутку.
82
Иванова
Несмотря на мои переживания, Ярослав присоединяется к нам в ближайшем ресторане целым и невредимым.
– Что он хотел от тебя, дорогой? – интересуется его мама, озабоченно глядя на него.
– Ничего такого, – Ярослав пожимает плечами. – Всего лишь пригрозил подачей апелляции, судиться до конца, а также расторгнуть усыновление.
– Но последнее невозможно без твоего согласия? – удивился Анатолий. – Какой же редкостный мудак!
– Ну, я сказал ему тоже самое. Сошлись на том, что мы по-быстрому расторгнем усыновление, и он отстанет от моей матери, – после чего Ярослав обращается к ней: – Ты же подпишешь?
– Ни за что! – женщина злится мгновенно, швырнув меню, которое до этого держала в руках. – Он растил тебя, как родного сына! И теперь хочет избавиться, как от мусора?
– Мам, не начинай, а. Я и сам не хочу являться его законным сыном. К чему весь этот фарс? Меня воротит от того, что какой-то Вадим Соловьёв числится моим отцом. Поэтому, пожалуйста, не усугубляй ситуацию и, когда я предоставлю тебе бумаги, подпиши их, – вздрагиваю, потому что Ярослав вновь заговорил холодным тоном, от которого неприятные мурашки по коже.
Не хотела бы я, что бы он хоть раз со мной так заговорил.
– А фамилия… Неужели ты возьмёшь фамилию своего родного отца-алкоголика? – мама сдаётся и вздыхает.
– Ну, по крайней мере, это мой родной отец, – Ярослав пожимает плечами. – Впрочем, мы уже договорились насчёт этого, так что проблем не возникнет.
В который раз поражаюсь его самообладанию. Если бы мне человек, которого я считала отцом, сказал бы, что больше не хочет им являться, наверное, я была бы в истерике. Обязательно напишу смску своим родителям о том, что я их люблю.