Невеста младшего брата

Аверина Екатерина

— Я с тобой поднимусь, — Лекс тоже осматривает автомобиль брата. — Суки, — тихо рычит он. — Не так должно было быть!

— Что должно было быть, Лекс? — испуганно смотрю на него. — Это тоже ты?

— Больная?! — рявкает он. — Пойдем!

Мы вместе поднимаемся в квартиру. Все произошедшее со мной этой ночью отходит за задний план. Меня топит страхом за любимого мужчину. Ключи удается найти не сразу. Алексей забирает их у меня и сам открывает дверь. Вижу, что он что-то знает, а еще очень нервничает.

От мазков крови на стене в прихожей мне становится плохо.

— Рад! —

орет Лекс. — Брат, ты здесь?

— Мамочка… — нахожу своего мужчину на диване. Лекс тоже видит. Мы одномоментно подбегаем к нему.

Бледный. Лицо разбито, пальцы в крови и совершенно непонятно, целые ли они. Он тяжело дышит и не открывает глаза.

— Посиди с ним, я уже звоню в скорую, — Лекс проводит ладонью по грязным волосам брата и отходит с телефоном в сторону. — Это не я, Рита, — закончив разговор, возвращается ко мне. — Наша ночь с тобой — моя месть ему, а это не я.

Глава 41

Маргарита

Мне кажется, я схожу с ума. Медленно, но очень уверенно. Обняв себя руками, сижу в отделении больницы, куда привезли Радомира и жду вердикта врачей. Снимки, узи, анализы. Его экстренно обследуют на предмет внутренних и внешних повреждений. Алексей все время кому-то звонит, матерится, курит и сам говорит с медиками.

— Пей, — младший Яровский вкладывает мне в руку две таблетки и стакан воды.

— Я из твоих рук больше ничего ни есть, ни пить не буду. Не подходи ко мне, — с трудом выдавливая из себя слова, отворачиваюсь от него.

— Это медсестра дала. Успокоительное. Пей.

— Я же сказала, не буду! — швыряю ему в лицо таблетками.

Хмыкнув, уходит. Ловит врача, идущего по коридору со снимками и простой бумажной папкой. Поднимаюсь, иду к ним. Я хочу все услышать сама. Ни единому слову Лекса я больше не верю. От меня все еще воняет им. Кажется, что это чувствуют все окружающие. Мерзко и страшно за Рада. Последнее пока перетягивает на себя, поэтому я внимательно слушаю врача, впитывая каждое слово.

— Сразу исключили внутреннее кровотечение. На теле серьезные гематомы от ударов. Сотрясение, сломан нос, трещины в ребрах, закрытый перелом правой руки и двух пальцев.

— Охренеть, — Лекс проводит ладонью по волосам. — Как он до дома доехал?

— Шок, — поясняет доктор.

— К нему можно? — подаю голос.

— А вы ему кто? — внимательно смотрит на меня врач.

— Невеста.

— Можно, но немного позже. Им сейчас занимаются. Только смысла вам нет с ним сидеть сегодня. Радомир будет спать, — поясняет он.

— Я все равно останусь, — упрямо настаиваю.

— Хорошо. Ждите, вас пригласят. А сейчас извините, мне надо работать, — доктор обходит нас и скрывается в палате, куда положили Радомира.

Наливаю себе воды из кулера, отхожу к окну и не сразу замечаю, как рядом со мной появляется еще одно действующее лицо сегодняшнего дня.

— Это мой отец, — тихо говорит Ольга. — Больше некому. Как Рад?

— Я не видела еще, — отвечаю сухо. — Тебе Лекс сказал?

— Да. Рит, Радомир мне не чужой, я не могла не приехать. Тем более, к его избиению причастна

моя семья. Это из-за нашего развода. Отец, оказывается, всегда угрожал Раду. Я даже не знала, что его настолько крепко держали рядом со мной. Думала, все ограничится ударами по карьере… Это очень больно. В разы больнее, чем если бы он просто ушел к тебе.

— Я не знаю, что тебе сказать.

Разворачиваюсь и ухожу на диванчик у стены. Правда, не знаю…

Мне не стало легче от ее слов. Наоборот только задевает, что она здесь. Ольга все время где-то рядом с ним. И сейчас сама же признается, что это ее отец покалечил моего Радомира, а все равно приехала и опять старается быть поблизости!

Мы больше не говорим с ней. Лекс сел на подоконник и переговаривается с Ольгой, а я гипнотизирую дверь палаты. Не хочу, чтобы они туда входили.

Как только выходит врач и медсестра, мне разрешают войти. Захлопнув дверь прямо перед носом Алексея, прохожу в палату к перебинтованному Раду. Он не спит еще. Ресницы дрожат, отбрасывая тени на бледную кожу. Кровь смыли, но смотреть на него все равно страшно.

— Малыш, — шепчет разбитыми губами.

— Не говори ничего, — касаюсь его здоровой руки. — Спи, я буду с тобой.

Как по команде, начинает действовать лекарство и Радомир засыпает. Падаю лбом на его бедро, накрытое простыней, и тихонечко плачу от бессилия и тупого отчаяния, застрявшего у меня в горле.

Я все еще не понимаю, почему все складывается вот так. Какое право эти люди имеют так с нами поступать? Почему им позволено калечить других людей и решать, как им жить? Еще никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Даже дурацкая попытка выдать меня замуж кажется теперь невинной шалостью по сравнению с тем, во что нас окунули наши семьи.

Без спроса в палату входит Алексей. Пытаюсь прогнать его, но он как танк, не слушает меня и не реагирует. Стоит у кровати и долгим взглядом смотрит на старшего брата.

— Я не хотел, чтобы все закончилось так. Я хотел унизить тебя, как ты поступил со мной, но никогда не желал, чтобы тебя сломали, — обращается к старшему брату. — Пойду. Завтра приеду.

Разворачивается и покидает палату. Ольга не заходит, за что ей огромное спасибо. Снова устраиваюсь лбом на бедре у Рада и перевариваю слова Лекса. Значит все же он как-то причастен к случившемуся. Снова солгал. Говорил ведь, что это не он. Или мне хочется сделать его крайним по всем фронтам. От этого почему-то становится легче…

У меня снова дико раскалывается голова. Я выхожу из палаты, чтобы умыться и налить себе еще стакан воды. Медсестра предлагает успокоительного, но я беру лишь таблетку от головной боли и возвращаюсь в палату.

Даже удается уснуть, но снится тот ужасный отель и то, как я проснулась голая рядом с Алексеем. Попытки прислушаться к собственному организму никак не помогают понять, правда ли все случилось. Это подтверждает красноречиво размазанная и уже успевшая высохнуть сперма между моих ног. Тошнит. Как же я хочу смыть с себя Лекса и забыть все случившееся. Такое вообще возможно?! А как лгать в глаза Раду? Я не умею.