Невеста на неделю, или Моя навеки

Обская Ольга

— и с улицы через занавеску нарисуется необходимая картинка. Но импульсивная реакция девчонки раззадоривала. Ничего не мог с собой поделать — хотелось еще немного подразнить ее.

— Зрители уже замерли в предвкушении, — кивнул он на окно с многозначительной ухмылкой. — Если хорошо отыграем эту сцену, успех всего спектакля гарантирован.

Он подошел почти вплотную. Полина покрылась еще большей краской и еще суровей сдвинула брови.

— Почему ты так нервно реагируешь на прикосновения. Я тебе нравлюсь? — подразнил Эмиль.

— Еще чего, — фыркнула она. И,

видимо, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что так оно и есть, выдохнула и сказала решительно: — Ладно. Спектакль, так спектакль. Но только объятия, никаких поцелуев.

Он неожиданно почувствовал, как напряглось все тело от предвкушения того, что сейчас произойдет. Запустил руку в ее волосы. Полина перестала дышать, спрятала взгляд. Он с трудом поборол желание прильнуть к губам — хотелось бы посмотреть, как девчонку взбесит возмутительный поступок. Вместо этого просто притянул к себе. Волосы пахли свежестью и какими—то дурманящими травами. Полина не решалась обвить шею руками, он сам поймал ее ладошку и прижал к груди.

— Так будет правдоподобней, — шепнул в самое ухо.

Поля почувствовала через тонкую ткань футболки тепло. А ей и без того было жарко. Щеки горели. Кожу жгло в тех местах, где ее касался Эмиль. А уж, что творилось в голове. Сплошной туман. Что—то тяжело Полине дается роль Джульетты.

Она отодвинула край занавески проверить: хоть не зря старается? Смотрит ли садовник на окно? Черт! Листьера нигде не было видно. Садовый инвентарь и недоделанная клумба остались брошены на произвол судьбы.

— Все, — Полина выскользнула из объятий босса, — наш зритель ушел.

Эмиль тоже глянул в окно:

— Да—а. Похоже, опоздали, — в голосе не чувствовалось сожаления.

— Что значит опоздали? Думаешь, он даже начало спектакля не застал? — Полю взяла еще большая досада.

— Да не переживай ты так. — Эмиль сложил руки на груди и лениво улыбнулся. — Спектакль ведь можно и повторить. Над клумбой еще работать и работать. Завтра садовник вернется.

Полина окатила босса испепеляющим взглядом. Спасибо. Она и этот—то спектакль едва пережила.

— Я пойду. Спокойной ночи, — бросила сердито.

— Да вроде бы еще рано спать, — Эмиль нагло улыбнулся. — Может, наведаемся к Тамаре, расскажем, какую хотим возложить на нее миссию.

— Я сама с ней поговорю, — пообещала Полина. Ей хотелось поскорее ретироваться.

Она выскочила в коридор и юркнула к себе. Только оставшись наедине, наконец, смогла отдышаться. Плюхнулась на кровать и прижала ладони к пылающим щекам, чтобы хоть как—то их остудить. Черт! Что это сейчас было? Способность соображать вернулась через несколько минут, и в голову полезли вопросы. Почему Поля повелась на это «шоу теней»? С чего вдруг согласилась изображать Джульетту? И главное, почему испытывает такое дикое волнение от прикосновений Эмиля? Неужели он начинает ей нравиться? Поля нахмурилась, но быстро успокоила себя. Да нет, ерунда. В боссе слишком много самомнения и наглости, чтобы Полина могла на него запасть.

Листьер возвращался домой с работы, беспрерывно чертыхаясь. Да что за день—то сегодня такой? С самого

утра все шиворот на выворот. А всему виной это невыполнимое, доводящее до белого каления, задание от Вернандины, с которым провозился до самого вечера. А ведь до последнего момента теплилась надежда, что успеет до наступления темноты закончить с клумбой. Но где там. В очередной раз оторвал глаза от земли, а там такое… принц со своей невестой… и прямо возле самого окна. Не то что бы Листьер уж сильно смутился — он все понимает, дело—то молодое, но пришлось срочно уносить ноги, побросав инвентарь. А то вдруг бы Эмиль или его девушка случайно выглянули в окно и увидели его, глазеющего на них. Вот бы был конфуз.

Что ж, придется с утра вернуться к работе, будь она неладна. Только теперь, от греха подальше, подгадывать момент, когда принца не будет в его покоях. Или хотя бы, он будет там один.

Умывшись прохпадненькой водичкой, Поля почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы выполнить задание, на которое сама напросилась — поговорить с Тамарой. Через минуту уже стучалась в комнату помощницы босса.

Матильда отозвалась первой — залилась приветственным хрюканьем. Ее хозяйка шебаршилась какое—то время и только потом открыла. Не успела Полина переступить порог, песик тут же потребовал внимания — крутился под ногами, не давая шагнуть, пока Поля не взяла его на руки.

Тамара выглядела сногсшибательно — на лице маска салатного цвета, на плечах — шикарный аляпистый халат с большими бордовыми пионами вперемешку с подсолнухами.

— О, а мы с Матильдой как раз к тебе собирались.

— Да?

— Принять ванну. Представляешь, в моем санузле так и не включили горячую воду,

— трагично вздохнула Тамара.

Опять сочиняет. Вот ведь! Но зачем? У Полины вмиг вспыхнуло любопытство: что там у Тамары в ванной комнате происходит, что она упорно не желает ею пользоваться.

— Безобразие, — сочувственно произнесла Поля. — Как будто не королевский дворец, а студенческое общежитие.

— Вот именно, — не заметила подвоха хозяйка. — Да ты пока проходи, располагайся. Мне еще минут десять надо маску подержать, прежде чем смывать.

Пододвинув гостье кресло, она вальяжно расположилась в соседнем. Но Полина садиться не стала. Пристроила на предложенное место Матильду, а сама пошла напрямую к санузлу:

— Что—то жарко. Умоюсь.

Тамара соскочила с явным намерением преградить дорогу, но не успела. Поля уже распахивала дверь.

Глава 19. Часть 1. Приворотное зелье

Тамара соскочила с явным намерением преградить дорогу, но не успела. Поля уже распахивала дверь. От удивления глаза на лоб полезли. На дне ванны лежали кирпичи, залитые водой. Обыкновенные такие, бурого цвета, неровные, с побитыми краями и налипшими кое—где кусками засохшего раствора.

Полина бы, наверно, меньше удивилась, плавай у Тамары в ванне крокодил. Но стройматериалы? Сразу вспомнился разговор в машине. Когда Поля в шутку спросила, не кирпичи ли у Тамары в сумке, та не на шутку всполошилась, уверяя, что таки да, кирпичи, но рассказывать про это никому не надо.