Невеста наместника
Шрифт:
И там что-то происходило.
Браня свое любопытство, Темери все-таки прильнула к смотровой щели.
Горела на столе одинокая свеча. Шеддерик тихо разговаривал со слугой, но если затаить дыхание, то все слышно.
— Да, я сказал, что час слишком ранний, благородный чеор, — отвечал слуга на прозвучавший ранее вопрос. — Однако он настаивает на встрече. Осмелюсь сказать…
— Что?
Шеддерик это слово как будто выплюнул.
— Чеор та Дирвил высказал намерение не уходить из гостиной, куда был сопровожден мною, до тех пор, пока не поговорит с вами. Он высказал намерение драться, если кто-то
Повисла секундная пауза, после которой Шедде так же резко ответил:
— Ладно. Пусть ждет. Хотя нет. Проводи в кабинет наместника.
Темери почему-то сразу догадалась, что та Дирвил примчался в цитадель в столь ранний час не просто так. И если ее саму разбудил Ровве, то вероятно, дело действительно в том, о чем она подумала. Вернее, о чем она себе запрещала думать.
Шеддерик как-то узнал, что его друг был в цитадели во время штурма. И не просто был, а шел в первых рядах.
«…и не просто шел, а участвовал почти во всем, что эти ублюдки творили», — додумала она, уже торопливо возвращаясь по узкому коридору к своей комнате. Как по тайным ходам попасть в кабинет наместника, она не знала. Она вообще успела изучить возмутительно маленькую часть системы ходов. А следовало бы выбираться каждую ночь. И каждое утро. От этих ходов могла зависеть ее жизнь!
Темери проверила, надежно ли закрыта секретная дверь, собрала с подола паутину и пыль, быстро пригладила волосы (сбросила несколько дохлых мух и белых скелетиков иных сожранных пауками насекомых) и на всякий случай, кинув взгляд на зеркало, нет ли признаков прогулки по грязным чуланам, выскочила за дверь.
Караульный у двери проводил ее взглядом, но по знаку остался стоять, где стоял. Это был тот самый молодой человек, который провожал ее вчера на башню, навстречу Золотой Матери.
Замок спал. Потрескивал огонь в редких фонарях, за окнами едва-едва начали проявляться первые признаки рассвета. Это позволяло Темершане почти бежать… и привело к тому, что она слишком поздно увидела Шеддерика та Хенвила, уверенно идущего в сторону апартаментов наместника.
Шеддерик думал о чем-то своем, и тоже ее не сразу увидел, но шансов отступить или иначе разминуться у них уже не было: в этом месте коридор замка был прям и не имел ни ниш, ни ответвлений. Ну, кроме того единственного, который к комнатам Кинрика и вел.
Темери замедлила шаги, и тут же заметила — чеор та Хенвил тоже сбился с шага, увидев и узнав ее впереди.
— Рэта Итвена, — поприветствовал он ее легким поклоном, — Не ожидал вас встретить в такой ранний час.
— Да, я тоже.
Что сказать? Что в этой ситуации вообще можно сказать? Сделать вид, что просто шла мимо? Да она и вовсе не хотела ни с кем разговаривать. Ей просто необходимо было удостовериться, что два благородных чеора не собираются поубивать друг друга. А если собираются… то хотя бы не из-за нее.
Но и это на самом деле самообман.
Просто прошлое должно остаться в прошлом. Быть там захоронено, присыпано землей и увенчано тяжелым камнем. А мертвые не должны портить жизнь живым. Почему? Да потому что она так решила. Рэта Темершана Итвена та Гулле, реченая та Сиверс, уже целую ночь как жена Танерретского наместника Кинрика…
— Чеор та Хенвил, — сказала она, как будто прыгая в омут головой.
— Рэта, не сейчас. Прошу вас. Меня ждет очень… очень неприятный разговор, и я не хотел бы его откладывать.
Темери на миг зажмурилась и выпалила:
— Вас ждет чеор та Дирвил. Что вы узнали? Что он вам… и от кого? Кто вам рассказал?
Шеддерик опустил взгляд в пол и так стоял мгновение, точно что-то обдумывая. Потом кивнул — не Темершане, своим мыслям, и, махнув ей рукой, поспешил дальше по коридору. К немалому облегчению Темери, комнаты наместника он миновал, даже не замедлив шага.
Оказывается, они вернулись в квадратную башню, в кабинет самого Шеддерика.
Шедде молча показал ей на кресло.
Молча встал напротив.
Ну? Что теперь?
Темери расправила плечи.
Если всего больше хочется убежать и спрятаться, но надежды на это нет, то приходится драться. Даже если только на словах. Даже если сама не признаешь правоту той стороны, которую защищаешь.
— Что же вам не спалось-то, — с досадой сказал, наконец, Шеддерик. К тому моменту Темери едва сдерживалась, чтобы не зажмуриться снова.
— Приснилось что-то тревожное. Не важно. Не в этом дело. Что вы узнали? Почему та Дирвил требует разговора с вами? Это из-за меня?
— Рэта…
— Что вам рассказали? И что вы собираетесь с ним делать?
Шеддерик отвернулся к камину. Как-то уж слишком резко. Кулаки его были сжаты, но Темери послышался глухой смешок.
— Столько вопросов. Чеора Темершана, чего вы боитесь больше, того что я узнал, или того, что собираюсь сделать?
— Я не знаю.
Темери не знала. Чеор та Дирвил и вправду был во многом виноват. Но только не в том, в чем Шеддерик, очевидно, собирался его обвинять. Или уже обвинил?
— Так это из-за меня? — требовательно повторила она вопрос.
— Я забыл, что ваша Золотая Мать учит прощать врагов. Даже таких врагов. А помните, в лесу… вы меня готовы были убить. И всех ифленцев заодно.
Ровный отстраненный голос. За таким удобно прятать злость. Ну что же — Шеддерик вправе злиться, и вправе насмехаться над ней, сколько захочет. Но пусть сначала послушает. И пусть услышит.
— Чеор та Дирвил был там. Во время штурма. Он… он был среди тех, кто ворвался в башню одним из первых. И это он вытащил меня из укрытия. Я… пряталась в шкафу. Мама сказала, чтобы я спряталась в шкаф и сидела там как мышка. А он нашел. Сразу.
Голос дрогнул, звучал теперь хрипло, но для Темери было важно сказать все до конца.
Шеддерик оглянулся. Он, кажется, хотел ее остановить, как-то прервать, но она подняла ладонь, показывая, что собирается закончить мысль.
— Он меня не трогал. Просто… был там. Он тоже праздновал победу. И радовался, что нашел нас. Он был, там… И все видел. Видел меня… Но… еще кое-что. Он потом… я плохо помню это, но думаю, это был он. Вывез меня из замка. Вот.
Смотреть на Шеддерика было выше всяких сил, Темери смотрела вниз. Услышала только едва заметный вздох и то, как прошуршали по каменному полу шаги. Три шага — именно столько в тот момент их разделяло. Потом ее плечо легонько сжали — ненадолго, на несколько ударов сердца. Пока не опомнилась и не попыталась высвободиться.