Невеста-обманщица

Коултер Кэтрин

— Ты прекрасно разбираешься в женских туалетах. И ты очень хорошо знаком с мадам Джордан. Хотела бы я знать, скольких женщин ты осчастливил новыми платьями.

Глава 19

Дуглас задумчиво смотрел на нее какое-то время, потом пожал плечами.

— Вообще-то муж не обязан объяснять жене свои поступки, но в данном случае я не вижу причин, почему бы мне не просветить тебя на этот счет. Да, женщины очень ценят мужчин, разбирающихся в их туалетах. Это я понял, когда был еще девятнадцатилетним юнцом. И

тогда же я поставил себе цель научиться разбираться в вопросах моды и разных женских принадлежностях. И преуспел в этом. Если мужчина хочет пользоваться неизменным успехом у женщин, он должен уметь приспособиться к их маленьким слабостям.

— Очень уж расчетливый подход.

— Ты испытываешь хоть малейшее чувство благодарности за мою щедрость к тебе? Все-таки шесть новых платьев.., две амазонки. Более того, я пошел на поводу у тебя и мадам Джордан и разрешил тебе поступить по-своему. Ты вознаградишь меня по заслугам?

"Как странно, — подумала Александра, — почему люди всегда воспринимают одни и те же вещи по-разному?” Она вздохнула:

— Я бы с удовольствием это сделала, но ты никогда не даешь мне возможности поблагодарить тебя, Дуглас. Ты набрасываешься на меня прежде, чем я успеваю прийти в себя, и в результате все награды достаются мне, хотя я ничего тебе не покупаю.

— Интересная точка зрения. Большинство мужчин и женщин сочли бы ее странной или неискренней.

Он нахмурился, как бы колеблясь, стоит ли об этом говорить, и спросил:

— У тебя все еще при себе эти тридцать фунтов?

— Да. Видишь ли, чтобы пользоваться неизменным успехом у мужчин, нужно уметь приспособиться к их маленьким слабостям.

— Для женщины это ни к чему. Они и так имеют успех. С мужчинами вообще проще. Они никогда не притворяются, не дразнят попусту и не оправдываются.

— Ну, Дуглас, у меня, конечно, не так много опыта, но тот, который есть, убеждает меня в том, что это проистекает не от широты натуры, а скорее от небольшого ума. С тридцатью фунтами особенно не разгуляешься. Как бы ни был мужчина увлечен, такая сумма кого угодно разочарует. Хотя можно, конечно, накупить какой-нибудь мелочевки и раздаривать любовникам, чтобы оставить им что-нибудь на память. Как ты думаешь?

— Я думаю, что не очень дальновидно с твоей стороны отталкивать меня. Еще я думаю, что порка пошла бы тебе на пользу. Твой юмор не веселит, а раздражает своей дерзостью. Я не позволю тебе так разговаривать. Так что лучше молчи, Александра.

— Может, кармашки для часов? — все так же беспечно продолжала она, — Я могла бы вышить на них свои и их инициалы, чтобы внести в подарок личностную нотку… Ты понимаешь, что я имею в виду?

Дуглас ответил холодно и очень спокойно:

— Если ты сумеешь родить мне наследника, то я буду считать все свои затраты оправданными.

"О Боже, — подумала она. — Я оттолкнула его, и его реакция была незамедлительной и резкой”.

— Если ты откажешься от этих слов, то я тоже обещаю забыть о кармашках для часов и своем дурацком юморе.

— Я ни собираюсь больше с тобой разговаривать. Должен тебе сказать, что

в это время года в Лондоне почти никого нет. Однако кое-какие развлечения остались. Например, сегодня состоится бал у Рэнлеев, и я думаю, он вполне подойдет для твоего дебюта. Ты наденешь платье, в котором была на балу в Нортклифф-холле. Я попросил миссис Гудгейм помочь тебе.

Этим вечером, вскоре после того, как пробило одиннадцать часов, в великолепном особняке Рэнлеев на Карлайл-стрит, Александра столкнулась лицом к лицу с женщиной, которая, очевидно, знала Дугласа, знала хорошо и была не прочь продолжить знакомство.

Она попыталась подслушать их разговор, стараясь подавить в себе чувство стыда, которое вскоре заглушила дикая ярость. Они говорили по-французски, и она не могла разобрать ни одного распроклятого слова.

На ее взгляд, женщина была слишком хорошенькой, стройной и очень женственной, с большими глазами, примерно двадцати пяти лет. Она положила свою белую руку на плечо Дугласу. Она стояла к нему достаточно близко и наклонялась все ближе; несомненно, он чувствовал ее теплое дыхание на своей щеке. У нее был низкий, дрожащий от волнения голос. Дуглас поглаживал ее руку и говорил тихим голосом, его французская речь лилась непрерывным потоком.

И почему папа так хотел, чтобы она выучила итальянский? От него никакого толку. Ах, эта женщина выглядит такой серьезной, настойчивой и такой заинтересованной в Дугласе. Знать бы, кто она такая. Интересно, ей он тоже покупал одежду? И получал ли он за это награду?

В этот момент Дуглас повернулся в ее сторону. Александра юркнула за занавеску, скрывающую небольшой альков; наткнулась там на страстно целующуюся парочку и с возгласом: “О, простите меня” — убежала.

На балу ее познакомили со множеством людей, которых она не запомнила даже по имени, и ей было здесь очень одиноко. Она хотела подойти к леди Рэнлей, но та была занята беседой с каким-то важным и уже изрядно подвыпившим джентльменом в парике.

У нее не оставалось другого выбора, кроме как стоять у стены бального зала и наблюдать за танцующими менуэт парами. Исполнение было превосходным; все они были красивыми, богатыми и интересными; она чувствовала себя среди них чужой провинциалкой с этим ее декольте на полдюйма выше положенного. Она ждала, что сейчас кто-нибудь из них повернется и, указав на нее пальцем, громко скажет: “Ей здесь не место! Пусть убирается!"

— Смею ли я надеяться, что вы та самая заблудшая овечка, которая потеряла своего пастуха?

Такое приветствие показалось ей оригинальным, и она повернулась, чтобы взглянуть на того, кто его произнес. Он был высок, строен и белокур. Скорее всего, не старше двадцати пяти лет, но в его темно-голубых глазах читались умудренность жизнью и закоренелый цинизм. Надо отдать ему должное, он красив, подумала она; он действительно выглядел блестяще в вечернем костюме, но этот всезнающий взгляд приводил в замешательство. Так он предлагает стать ее пастухом?

— Я вовсе не заблудшая, тем не менее очень мило с вашей стороны предложить мне свою помощь.