Невеста опального герцога

Новикова Татьяна О.

Это не мог быть он… не мог быть тот человек, за тренировками которого я наблюдала ночами, который восхитил меня своей несломленной волей…

Если бы во внешности не узнавались его черты, я бы могла подумать, что это какой-то другой пленник.

«Он погиб», – сказала служанка, чтобы отвадить меня от запретной спальни.

Что ж, она была недалека от истины. Выглядел он как оживший мертвец.

– Эрнест, друг! – рассмеялся Гарри Фаркоунт. – Неужели это то, о чем я думаю? – Он назвал живого человека «этим», как будто

предмет. – Я думал, он сдох!

– Посмотри на него. Чем не мертвец? Отец от него отрекся, семье он без надобности. Так прими мой щедрый дар, дорогой друг, – хмыкнул отец, подталкивая Алексиса к моему жениху. – Много твоих людей погибло от руки отца этого мальчишки. Теперь ты волен отомстить так, как захочешь. Хоть выпотрошить его и вывесить чучело на въезде в город. Хоть сделать своим личным постельным слугой. Пусть он заплатит за то, какая кровь течет в его жилах.

Фаркоунт смеялся так громко, что смех его доводил меня до отчаяния. Алексис, подпихнутый под лопатки, рухнул к ногам моего жениха и просто сидел, опустив голову, не смея даже шевельнуться. Покорившись своей судьбы или понимая, что он всё равно ничего не сможет изменить.

Он принадлежит моему отцу, а значит, и тем, кому тот его передаст.

Собственный папаша не волновался о судьбе сына – даже не поинтересовался, что произошло с тем. Он предпочел атаковать наши земли, тем самым, по сути, разрешив Эрнесту Утенроду совершить с пленником всё, что заблагорассудится. Договор был нарушен, и жизнь Алексиса перестала представлять хоть какую-то ценность.

Где он провел всё это время? В отцовских темницах, под заключением? Его били? Что он вытерпел за несколько недель, пока я отдыхала на юге?

– Вы говорили, что выполните любой мой каприз и даруете мне всё, о чем я пожелаю? – выпалила я онемевшими губами быстрее, чем успела взвесить все «за» и «против» того, что собиралась совершить.

– Разумеется, душа моя, – радостный лорд Фаркоунт перевел на меня нетрезвый взор. – Я держу свое слово. Вы уже придумали, что может порадовать вашу душеньку? Однако, быстро!

– Да. Раз я могу попросить у вас что угодно, тогда… тогда подарите мне его, – твердо сказала я, ткнув пальцем в поверженного младшего лорда Коэрли.

Мои слова звучали тихо, но отчетливо. Я не колебалась ни секунды. Алексис поднял взгляд на меня, словно не понимая смысла сказанных слов. Лицо его не исказилось, оно оставалось всё таким же бесстрастным. Но чувствовался незаданный вопрос.

Фаркоунт удивленно хмыкнул.

– Любовь моя, ты хочешь лишить меня подарка, который я сам только что получил?

Манера его общения резко сменилась. «Вы» исчезло, уступив место покровительственному «ты». Он уже посчитал меня своей.

– Я больше ни о чем вас не попрошу. Подарите мне этого человека в личные слуги. Я обещаю, что сохраню ему жизнь.

– Зачем он тебе?

Не могла же я сказать, что пожалела сына своего врага.

Что пришла в ужас от того, что с ним случилось за те недели, что я нежилась в южном поместье. Что он не заслуживает такой судьбы и не должен платить за чужие грехи.

– Я хочу отомстить ему за всю его надменность. Вы же знаете, он должен был стать моим женихом, – проникновенно врала я. – Но этот мужчина был омерзителен в своих словах и поступках. Я жажду мести.

– Кажется, к семейству Коэрли есть претензии не только у нас с твоим отцом! – лорд Фаркоунт обрадовался лишь сильнее. – Что ж. Забирай. Я бы, конечно, с куда большим удовольствием одарил тебя бирюльками или нарядами, но если уж ты хочешь стать хозяйкой этого ничтожества… как я могу тебе отказать.

Он подпихнул Алексиса за цепь ближе ко мне и, склонившись к нему, сказал:

– Отныне любое ее слово для тебя – нерушимый закон. Иначе я вспорю твоё брюхо и оставлю на растерзание грифам.

Алексис слабо кивнул. Мой жених передал мне ключи от оков пленника, и я крепко сжала те в кулаке.

Сердце гулко колотилось меж ребер. Казалось, мой обман вскроется, и меня саму казнят за вранье и нелепую жалость. Но пир продолжался, только отец отвел меня в сторонку и спросил суровым тоном:

– Зачем тебе этот мальчишка?

– У нас свои счеты, – ответила я сухо. – Когда я просила тебя не выдавать меня за него замуж, ты думаешь, я была голословна? Нам есть, что с ним обсудить.

Он покачал головой, но ничего больше не сказал.

Праздник закончился поздним вечером. Одни гости разъехались по домам, другие предпочли заночевать в поместье. Лорд Фаркоунт уединился с моим отцом в рабочем кабинете за военными вопросами.

– Ты можешь быть свободна, – сказал мне папа так, будто дал разрешения слуге выйти.

Он закрыл дверь в кабинет перед моим носом.

– Пойдем со мной, – не приказала, но попросила Алексиса.

Мы брели в мою спальню, но, если честно, я не ощущала почвы под ногами. Всё это казалось глупым сном. Я не могла даже подумать, уезжая из отцовского поместья на каких-то несколько недель, что вернусь и увижу Алексиса… в столь плачевном положении. Я помнила его прекрасным воином. Я помнила его невероятно красивым мужчиной.

Во что превратила Коэрли-младшего слепая ненависть моего отца?

И можно ли вновь разжечь в его груди то пламя, что однажды заворожило меня своим светом?

***

Мы вошли в комнату. Тишина была столь густой, что её можно было намазывать на хлеб. Я сглотнула острый ком и первым же делом расстегнула ключом его кандалы. На запястьях запеклась кровь.

– Тебе нужно помыться. Сможешь?

Он вновь кивнул, едва заметно. Алексис молчал. Я понимала, что между нами выстроена новая стена, и её ещё предстоит разрушить. Кроме того, у меня никогда не было личного слуги, и я не представляла, как нам нужно общаться.