Невеста принца
Шрифт:
Джоселин поерзала на кожаном сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, что едва ли представлялось возможным после четырех долгих дней заточения. По крайней мере, пока она осталась здесь в одиночестве. До вчерашнего дня Джоселин делила экипаж с исключительно нервной дамой-компаньонкой, которую она окрестила про себя Выцветшей Леди. Этой женщине поручено было сопровождать ее, очевидно, с целью придать видимость приличия тому, что Джоселин определила как самое настоящее похищение.
Леди Бомон ехала в одном из трех экипажей, которые окружало полдюжины всадников, и столько же всадников окружало экипаж принца. Тут было еще несколько
До сих пор Алексис не навязывал ей своего общества. Джоселин подозревала, что этим обязана бледной испуганной даме, с которой она делила свое заточение и которая явно доводила до сведения Алексиса, что ее подопечная пребывает далеко не в лучшем расположении духа.
Джоселин презрительно фыркнула. Приятное расположение духа не являлось частью договора. Кроме того, она не причинила никаких неудобств Выцветшей Леди – ничего серьезного. Правда, Джоселин неизменно пресекала старания этого жалкого существа начать светскую беседу. А когда дама будто вскользь заметила, какой Алексис добрый и щедрый, Джоселин позволила себе высказаться по этому поводу язвительно и весьма категорично. Был, правда, момент, когда Джоселин почувствовала, что не в состоянии более выносить непрекращающиеся попытки дамы навязать ей разговор, и хотела высадить ее из экипажа. В тот момент они ехали не слишком быстро, так что злополучная дама, выпав на обочину, скорее всего отделалась бы парой синяков. Но, надо отдать ей должное, для такого хрупкого создания дама оказалась на удивление сильной и проворной.
Джоселин вздохнула и выглянула в окно, что, с тех пор как они покинули Лондон, делала весьма часто, пытаясь разглядеть сзади на дороге фигуру одинокого всадника. До сих пор она так и не заметила ничего заслуживающего внимания. Джоселин с непоколебимым упорством отказывалась учитывать вероятность того, что Рэнд может не последовать за ней. Он любит ее, верит ей и не подведет ее. И все же игнорировать сомнения, которые исподтишка начинали терзать душу, было совсем нелегко. Но что она никак не могла и не хотела игнорировать и что продолжала старательно лелеять в душе, так это гневное возмущение, которое росло в ней с каждой преодоленной милей, с каждым днем. Возмущение это было направлено, конечно же, прежде всего на Алексиса, но и на саму Джоселин.
Как она могла оказаться такой глупой, чтобы так легко поверить угрозам Алексиса? Ей следовало немедленно рассказать все мужу и, конечно, ни за что не соглашаться покидать его. Рэнд прекрасно сумел бы защитить себя, если бы решил, что ему в самом деле грозит опасность. Рэнд сумел бы справиться с Алексисом.
Джоселин откинула голову на спинку сиденья и жалобно вздохнула. Она прокручивала все это в голове снова и снова и в конце неизменно приходила к одной и той же мысли: повторись все сначала, она сделала бы все в точности так же, правильно это было или нет.
Экипаж дернулся и остановился. Джоселин понадеялась, что
Дверца экипажа действительно отворилась, и появилась корзина, а вслед за ней – Алексис!
– Проголодались, моя дорогая? – Принц забрался в экипаж и уселся на сиденье напротив.
– Я только что предполагала, что да, а теперь вдруг как-то сразу потеряла аппетит, – демонстративно отвернулась Джоселин.
– Жаль. – Он открыл крышку корзины, и воздух наполнился ароматами жареного мяса, какого-то пирога и других вкусных вещей. Выцветшая Леди с гордостью объяснила Джоселин, что впереди кортежа скачут верховые, задача которых – заказывать еду на всех путешественников в каждой очередной гостинице. На что Джоселин немедленно посоветовала ей, что она может сделать со своей едой.
– Тогда придется мне съесть все одному.
– Только не здесь, если вы не возражаете, – огрызнулась Джоселин.
– Но я настроился сделать это именно здесь, – твердо сказал Алексис. Экипаж качнулся и снова тронулся с места. Алексис, несомненно, расположился здесь надолго. Джоселин стиснула зубы и подавила желание разразиться негодующей тирадой. – Я не мог упустить возможность поужинать в обществе моей очаровательной спутницы, если даже ее настроение до сих пор оставляет желать лучшего, – проговорил он небрежно, копаясь в корзинке. – Несчастная графиня Леноски категорически отказалась приближаться к вам снова.
– Графиня Леноски? – Выцветшая Леди! Джоселин испытала укол совести и вздохнула.
– Будьте добры извиниться за меня перед ней. Я была слишком…
– Сурова? Резка?
– Я хотела сказать – раздосадована, – пробормотала Джоселин.
– Груба? Жестока?
– Ну довольно.
– В самом деле этого далеко не довольно, – продолжал он, словно не слыша ее замечания. – Графиня – очень достойная женщина, а вы вели себя с ней крайне неуважительно.
– Неужели? – Джоселин раскрыла глаза в наигранном удивлении. – А кто в этом виноват?
– Представления не имею, – мягко сказал принц.
– Не имеете, вот как! Тогда позвольте освежить вашу память. – Джоселин скрестила на груди руки и устремила на своего визави полный негодования взгляд. – Я здесь вопреки моей воле. Вы угрожали убить моего мужа. Не случилось ровным счетом ничего такого, что могло бы вызвать с моей стороны благодарность!
– Вот. – Принц протянул ей завернутый в салфетку сверток.
– Что здесь? – подозрительно спросила Джоселин, догадываясь, что там нечто восхитительное.
– Не знаю наверняка, но пахнет божественно. Впрочем, если вы предпочитаете… – Он потянул сверток назад.
– Я возьму, – быстро сказала Джоселин и схватила угощение. В конце концов, есть все-таки было надо. Она просто не хотела делить трапезу с Алексисом. – Спасибо.
– На здоровье.
Джоселин развернула салфетку и обнаружила внутри кусочки запеченного мяса, отварной картофель и ломтики хлеба с аппетитной поджаристой корочкой. Они ели молча, Алексис, очевидно, был так же голоден, как она. Еда на вкус была восхитительной и принесла Джоселин большое удовлетворение. Наконец она откинулась на спинку сиденья и в упор уставилась на принца.