Невеста Рейвенсдена

Бэрн Джулия

Только прицельтесь и спустите курок? И как она ухитрилась попасть в такое дурацкое положение? Она не могла даже заставить свои пальцы пошевелиться; ее руки были словно парализованы прикосновением Рейвенсдена. Да и вся она как-то странно ослабела. Ноги у нее подкашивались, и, если бы он не держал ее так крепко, она просто упала бы к его ногам.

Сознание собственной слабости вдруг показалось ей так унизительно, что, собравшись с силами и крепко зажмурившись, она ухитрилась нажать на курок. Раздался дикий грохот, и отброшенная отдачей, вскрикнувшая

от испуга Сара еще теснее прижалась к мужу. Бросив на землю пистолет, она вцепилась в его сюртук, ища поддержки и защиты.

– Вы промахнулись, – чрезвычайно довольным тоном объявил Рейвенсден.

Сару будто холодной водой окатили. Господи, о чем она думает? Ведь ясно, единственное, что его интересует, это…

– Так это месть! – воскликнула она, посмотрев ему в лицо. – О, негодяй! Вы прекрасно знали, что я ни разу в жизни не стреляла из пистолета, ведь правда? Никогда больше не смейте так насмехаться надо мной!

– Как вы можете заметить, моя прелесть, я даже не улыбаюсь.

– У вас глаза смеются.

Веселый блеск постепенно исчез из его глаз, и они стали из ярко-зеленых темными, почти черными. Она никогда не видела, чтобы мужские глаза так быстро меняли цвет. И голос стал ниже, глубже; его мурлыкающие звуки обволакивали, ласкали, рождая волны жара по всему телу.

– Разве?

Сара вдруг почувствовала, как близко они друг от друга, как ей хочется прижаться к нему еще сильнее, но тут, отступив, он отпустил ее.

– Боюсь, что не мог отказать себе в этом удовольствии, – признался он, поднимая пистолет. – Но мне следовало догадаться, что у вас хватит мужества. Это позволяет мне надеяться…

– На что?

Он не ответил и даже не посмотрел на нее, продолжая с ленивой, удовлетворенной улыбкой почти машинально заряжать пистолет. Улыбка была столь волнующей и загадочной, что Сара окончательно смутилась.

– Как… как вы догадались, что я никогда не стреляла? – запинаясь, спросила она.

– Это было совсем не трудно. Ни один опытный стрелок не положит в сумочку пистолет, не проверив сначала, заряжен ли он.

– О, пистолет дяди Джаспера. – Она вспомнила эпизод в библиотеке. – Вы очень наблюдательны, милорд. Господи, как же давно это было!

– Столетия назад.

– Ну, так бы я не сказала, но… Что вы делаете? Должна сказать вам, милорд, что категорически возражаю против продолжения пальбы. Я не собираюсь завтракать под звуки выстрелов. Сейчас же прекратите!

– Правда?

– Да. Я не одобряю такого агрессивного времяпровождения.

– Весьма женственно. Но подобные упражнения, знаете, помогают… как бы лучше сказать, подавить в себе некоторые весьма примитивные инстинкты.

– Упражнения? Но вы же просто стояли… – Она вздрогнула, вспомнив свое первое впечатление. – Если вы чувствуете необходимость в упражнениях, милорд, вам придется придумать что-нибудь другое.

– Что-нибудь другое? – пробормотал он, загадочно усмехнувшись. – И у вас есть какие-то предложения,

любимая?

– Винвик, с этого дня, когда его сиятельство решит поупражняться в стрельбе, мы будем закрывать окна.

– Да, миледи.

– Не сомневаюсь, мы скоро привыкнем к шуму.

– Если вы так считаете, миледи.

– Может, стоит попытаться уговорить его заняться крикетом, если уж ему так необходимо бить по цели?

– Я бы не советовал, миледи.

– Да, знаю, его сиятельство однажды разбил окно, но…

– Хуже, миледи. Мяч угодил в чашку покойного графа. Он как раз собирался сделать глоток.

– Ага. Значит, крикет оставим.

– Кажется, милорд, вы уверяли, что в этом озере водится рыба?

– Безусловно. Наберитесь терпения и перестаньте жаловаться. Ведь это вы хотели, чтобы я нашел занятие поспокойнее, разве не помните? И вы опять назвали меня милордом.

– Сидеть часами в лодке, боясь произнести слово, чтобы не вспугнуть рыбу, – какое еще от меня требуется терпение, сэр… я хочу сказать, Ник.

– Нет, Сара. Вы должны держать хлыст вот так.

– Но это же неудобно.

– Если вы не последуете моему совету, то вместо лошади ударите меня.

– Но право, Николас, как я могу ударить вас, когда вы стоите сзади?

– Не называйте меня Николас.

– Но ваша матушка вас так называет.

– Только когда хочет меня позлить.

– Ох, ну хорошо, Ник.

– Вот так-то лучше. Скажите, моя любовь, вы когда-нибудь пробовали управлять фаэтоном?

– Не думаю, сэр, что это лучший способ управлять фаэтоном.

– Возможно, и нет, но так по крайней мере мы не рискуем оказаться в канаве.

– Но что подумают люди? Вы же едете, обхватив меня руками!

– Они подумают, что мы счастливая пара.

– О, а вы счастливы, Ник?

– Да, малышка. Ну вот, теперь замечательно. Думаю, мы можем попробовать еще что-нибудь в этом духе.

– Что? Но я же ничего не делала.

– Терпение, моя любовь, терпение.

– Терпение?

– Доверьтесь мне. За последние несколько дней я стал настоящим экспертом в этом вопросе.

– Ник, о чем вы говорите?

– Позже.

Но беда заключалась в том, размышлял Ник на следующий день, что его собственное терпение иссякло.

Он сидел в углу кареты и наблюдал, как Сара устраивается, старательно расправляя золотистую мантилью и прикрывая юбками лодыжки. Золотистая шляпка, отделанная черным пером, немного съехала, и ему безумно хотелось снять ее и поправить выбившиеся локоны.

Пока он ухитрялся держать себя в руках. Долгие ночные прогулки и ранние купания в холодном озере помогали одолеть бушевавшее в нем страстное желание, но справляться с собой становилось все труднее. Еще одна неделя – и он, наверное, просто сойдет с ума.