Невеста с Бесовского места
Шрифт:
Я осторожно стала высвобождать руку и вскрикнула от неожиданности, ощутив острую боль. «Ишь, какая недотрога!» – сердито подумала я, в недоумении глядя на капельку крови, выступившую на указательном пальце. Надо же, какая досада! Похоже, кукольный мастер забыл в теле коварной красавицы булавку, о которую я поранилась. Надеюсь, на старой железке не гнездятся какие-нибудь зловредные микробы.
Желание рассматривать куклу совершенно пропало. Держа палец во рту, чтобы остановить кровь, я хмуро уставилась в витрину. Меня посетила неожиданная мысль, которая мне не очень понравилась. Чья кукла? И как она попала к нам на крыльцо? Антон, конечно, вцепится в находку и ни за что на свете не захочет с ней расстаться. Мне это в плюс. Антон
Я покосилась на куклу, раздумывая, не отнести ли ее туда, где я ее нашла, от греха подальше.
Дз-зынь! – звякнул колокольчик над входной дверью, и дверь тут же распахнулась так широко, что задела витрину. В ранних ноябрьских сумерках на пороге обозначилась высокая женская фигура. Кто-то вломился в магазин. В спешке я забыла запереть дверь. На секунду у меня мелькнула трусливая мыслишка, что явился настоящий хозяин куклы, смешанная с облегчением. Я все-таки отдавала себе отчет, что подобными раритетами не разбрасываются. И если хозяин обнаружился, лучше вернуть куклу до того, как Антон потеряет из-за нее голову.
Вытянув шею, я попыталась разглядеть вошедшую.
Долговязая девица оправдала мои самые худшие ожидания. Ее появление не вызвало у меня восторга. Сейчас объясню почему. То, что за последние годы барышни вокруг сделались выше на двадцать сантиметров, я еще принимаю. Мне, например, в последние три-четыре года при разговоре стоя с подрастающим поколением себе подобных приходится либо задирать голову, либо созерцать едва намечающиеся бюсты вместо глаз. Хотя пусть это волнует нынешних мужчин, меня это не касается. Моя девица – худосочная, вертлявая и нахальная, – походила на помесь матроса с кандальником: облезлая меховая куртка до пупа, драные джинсы на бедрах. Посередине – это обязательно! – голое пузо, слегка посиневшее от холода. Из кровоточащего пупка торчит висюлька в виде атакующей гадюки. Видать, девчонка обзавелась модной фишкой совсем недавно. На голове моей ранней посетительницы красовались дреды. Если кто не знает, что это такое, я объясню. Это когда волосы сваливают в колтуны-колбаски, а сверху заливают воском. Намертво. Этот воск ты можешь задумчиво отколупывать со своей головы пару недель за вечерними беседами. Избавиться от этой роскоши можно единственным способом: сбрить все на фиг. Что, кстати, тоже очень креативно.
Описывать лицо девчонки – неблагодарное занятие. То, как она выглядит на самом деле, должно быть, помнит только ее мама (если она у нее есть). Я бы свою дочь прибила за подобную живопись, а потом бы с горя повесилась. Вкратце это зрелище походило на боевую раскраску индейцев племени мумба-юмба в период активных боевых действий. На юной мордочке одновременно присутствовали все цвета радуги.
Девушка явно ошиблась дверью. Следовало выставить ее как можно быстрее, пока не явился Антон и не навтыкал мне по первое число за оставленную незапертой входную дверь. В то, что он примет девицу за раннюю клиентку, мне как-то не верилось.
– Девушка, мы закрыты! – бодро доложила я.
– А мне по фигу.
Хорошее начало разговора. Но я решила не сдаваться.
– Чем я могу вам помочь? – Вежливый тон давался мне с трудом.
– Не парься. Я так, посмотреть.
В подтверждение своих слов девчонка сделала круг по залу, нарочито лениво разглядывая витрины. Меня она будто не замечала, впрочем, бросила в самом начале один презрительный взгляд. Больше я ее не интересовала.
Я растерялась. Ясное дело, что по собственной воле девица не уйдет. Судя по ее виду, такая и стащить что-нибудь может. А если ее
Тем временем девица обошла весь салон и приблизилась к прилавку, за которым стояла я. В глазах ее просвечивала ничем не прикрытая тоска. Она взглянула на куклу, которая по-прежнему лежала передо мной и скривилась:
– Фу, какая уродина. Вы их по помойкам, что ли, собираете?
Во мне вскипело справедливое возмущение, но ответить я не успела. Колокольчик на двери снова звякнул. В магазин торопливо вошел Антон.
Все. Мне конец, – подумала я обреченно.
Однако, Антон повел себя странно. Заметив девчонку, по-прежнему топтавшуюся перед прилавком – не заметить такую оглоблю в нашем маленьком магазине было бы проблематично, – он расцвел и ринулся ей навстречу. Хозяин взял хороший старт, но где-то посередине вдруг замер, будто бы натолкнувшись на невидимую стену. Я с опозданием поняла, что Антон наконец-то заметил и меня, хотя мое присутствие в его магазине вроде бы само собой подразумевалось. Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие.
Мы с Чвокиным были ровесниками, но, в отличие от меня, он был не очень высок и болезненно худ. Даже прекрасно сшитые костюмы не могли скрыть его худобу, и я иногда на досуге гадала: что он делает вместо того, чтобы есть? Его пегие волосы выглядели безжизненными и вполне соответствовали белой как мел физиономии. Глаза напоминали выжженные в бумаге дырки, а губы – узкое лезвие ножа. Крупными в его лице были только зубы, что выглядело еще более отталкивающе, особенно, когда он улыбался. Впрочем, делал он это крайне редко.
В данный момент на пергаментных щеках рдели два ярких пятна. За год я впервые видела его румянец. Должно быть, мой шеф усилием воли пригнал к лицу все имеющиеся запасы крови, чтобы вызвать подобную реакцию на своем лице.
– О, Пшеничкина! Ты уже здесь? – ненатурально удивился он.
Интересно, а где мне находиться за пять минут до открытия магазина? Однако, я предпочла промолчать, ожидая дальнейшего развития событий. Антон наконец-то осмелился взглянуть на нашу посетительницу, губы его скривились. Не то он хотел улыбнуться, не то собирался заплакать, я так и не поняла. Девица смотрела на него без интереса, но и агрессии не выказывала. Похоже, эти двое знакомы, вот только…
– Кариночка, вы уже познакомились с Катюшей?
Вот черт, хозяин назвал меня Катюшей, – второй раз за год, который я его знаю, – а мне почему-то кажется, что он кроет меня матом.
Девица неопределенно передернула плечами в ответ на его вопрос и уставилась в окно. Я несколько раз сморгнула, но тоже ничего не ответила, не зная, считаются ли мои безуспешные попытки спровадить ее из салона поводом для знакомства. Антон почувствовал, что ему придется выкручиваться самостоятельно, и совсем было скис, но, взглянув на Карину, взял себя руки.
– Вот что, Пшеничкина, – торжественно начал он, – я должен… то есть, я вынужден вам что-то сказать.
– Слушаю вас, – выдавила я, улыбаясь из последних сил и неудержимо краснея.
– Дело в том, что я… что для увеличения продаж… то есть, вы понимаете, вопрос престижа… свежая струя. Ничего личного… законы капитализма суровы…
– Вы меня увольняете? – перевела я на нормальный язык его лепет.
Антон шумно выдохнул и посмотрел на меня с благодарностью:
– Да!
– И с какого числа? – Я старалась дышать неглубоко, чтобы не разреветься. Должно быть, мой голос звучал странно, так как девчонка внимательно и остро посмотрела на мое лицо. Может быть, впервые за все это время. Мне показалось, что в ее глазах мелькнуло даже что-то вроде жалости. Наверное, просто показалось.