Невеста с миллионами

Мютцельбург Адольф

Спустя четыре дня после исчезновения Дантеса — который на самом деле, несмотря на полученную рану, покинул гасиенду уже на следующую ночь — примерно в полночь к главной гасиенде неслышно приблизилась какая-то темная фигура. В тот самый миг, когда она достигла лестницы на веранду, с нижней ступеньки быстро поднялась еще одна темная фигура, только что там сидевшая.

— Кто здесь? — раздался низкий, приглушенный голос караульного. — Отвечай — или буду стрелять!

Блеснувший ствол ружья не оставил ни малейших сомнений в том, что угроза будет приведена в исполнение.

— О, мастер Огастес, это вы! — ответил пришедший. — Послушайте, старина! Мне необходимо кое-что сказать дону Лотарио,

так что придется его разбудить. Впрочем, кругом все тихо, и вы можете быть спокойны.

— Если это вы, сеньор, проходите, — ответил садовник. — Нельзя ли все же узнать, что случилось? Просто так, из любопытства.

— Нет, я должен сперва поговорить с доном Лотарио, — возразил сеньор Кирона, старейший из испанских или, вернее, мексиканских колонистов. — Речь идет о гнусном предателе. Но об этом в другой раз!

— Если здесь завелся предатель, это может быть только Антонио Йеррес! — сказал вполголоса Огастес.

— А почему вы подумали именно на него? — удивился старик испанец.

— Потому что только сегодня опознал его, — пояснил негр. — Оказалось, это тот самый парень, который сидел в тюрьме в Новом Орлеане, а потом, выйдя на свободу, тут же опять совершил подлость, за что его обмазали дегтем, обваляли в перьях и избили до полусмерти. Сперва я его не узнал, так ловко он притворялся. Но сегодня вечером он встретил меня у церкви. И тут я узнал его. Не помню, как его звали тогда. Но то, что он негодяй, — это точно.

— Вам следовало сразу сказать об этом дону Лотарио или мне.

— Я и собирался прийти к вам, да тут получил приказ заступать сегодня ночью в караул и решил, что успею сделать это завтра с утра.

— Будем надеяться! — заметил старый испанец. — Однако же мне нужно к дону Лотарио!

Он подошел к окну спальни дона Лотарио и постучал в стекло. Через минуту окно растворилось, и дон Лотарио выглянул наружу. Кирона назвал себя, понимая, что в темноте узнать его невозможно.

— А, это вы, старина! — сказал дон Лотарио. — Поднимайтесь на веранду. Я тотчас выйду к вам. Как там Огастес на своем посту?

— Все в порядке, дон Лотарио! Он человек надежный!

С этими словами Кирона поднялся на веранду, куда через минуту явился и владелец гасиенды в накинутом наскоро халате.

— Так что случилось? Вы что-то обнаружили? — спросил он. — Не Йерреса ли это касается?

— Именно его! — ответил испанец. — Разумеется, я не спускал с него глаз, но он не делал ничего такого, что привлекло бы мое внимание. Но сегодня вечером он немного нервничал. Он вынудил меня выпить с ним, и мне показалось, что он стремится напоить меня. Я не отказывался, но сумел повести себя так, чтобы он выпил больше меня. Потом я сказал, что устал и пойду спать. Он тоже ушел к себе. Конечно, я не спускал глаз с его жилища. Часов в десять он выскользнул из дома, подошел к моему окну и постучал. Затем окликнул меня — сперва тихо, потом громче. Я сделал вид, что сплю, и не отозвался. Он обошел мой дом кругом, я — следом за ним, прихватив нож и револьвер. Прежде чем идти за ним, я обернул свои башмаки войлоком, чтобы он не услышал моих шагов. Он направился мимо парка к домам французской общины, миновал их и углубился в лесок недалеко от фонтана. Добравшись до опушки, я сразу услышал доносившийся оттуда шепот. Разговор шел на каком-то невообразимом техасском диалекте. Я различал странную смесь испанского и английского и вначале мало что понимал. Но в конце концов я уловил смысл разговора — и убедился, что наши подозрения были не напрасны: этот парень — предатель. Лучше всего было бы всадить ему пулю в лоб или вздернуть на первом попавшемся дереве!

— И что же вы услышали, дружище? — спросил дон Лотарио.

— Йеррес рассказывал о старом господине, миссионере,

как мы его называем. Сказал, что он умер от раны. Тот, второй, похоже, не хотел верить и спросил Йерреса, видел ли он покойника. Голос у этого второго был какой-то грубый, должно быть, он успел глотнуть рому, потому что я чувствовал запах спиртного. Но Йеррес клялся всеми святыми, что это правда и труп ночью отправили на запад. Потом неизвестный спросил про мистера Коннингэма, говорил ли тот с миссионером, и что Йерресу вообще известно о колонии. Тут предатель принялся болтать обо всем, что успел увидеть и услышать в Толедо. То, что он рассказал, примерно соответствует действительности. Но неизвестному требовалось точно знать, когда сюда прибыл мистер Коннингэм и с кем. И это негодяй сообщил ему довольно верно. Должно быть, сумел, с грехом пополам, объясниться с немцами; те слишком добродушны и доверчивы и, вероятно, многое рассказали ему еще в первые дни, прежде чем мы почувствовали неладное. Потом незнакомец начал спрашивать, сколько в Толедо мужчин, как мы живем, выставляем ли посты, много ли денег на гасиенде, где поселился мистер Коннингэм. Короче говоря, дон Лотарио, этот негодяй готов помогать каким-то чужакам, а те собираются напасть на нас, и прежде всего охотятся за мистером Коннингэмом.

— Они назначили какой-нибудь день или какое-то определенное время? — спросил дон Лотарио. — Шла ли вообще речь о том, кто, собственно, собирается напасть на нас?

— Нет, ничего такого я не слышал, сеньор. Перед тем как расстаться, они условились встретиться в ближайший понедельник на том же месте; на всякий случай Йеррес должен быть наготове. У них, сказал незнакомец, пока еще маловато людей для нападения; может быть, удастся обойтись и без вооруженной стычки. На этом они распрощались. Я позволил Йерресу спокойно вернуться домой и пришел к вам.

— Отлично, дружище! — сказал дон Лотарио. — Однако что теперь делать с этим Йерресом? Сразу схватить его или подождать до следующего понедельника, чтобы дать вам возможность снова подслушать его разговор с незнакомцем?

— Трудно сказать, сеньор! — ответил Кирона. — Я считаю, что его нужно быстрее схватить и попробовать узнать у него, в чем там дело. Будь моя воля, я бы сумел вырвать у него признание! Ведь эти бандиты могут напасть уже завтра или послезавтра, и тогда прольется невинная кровь!

— Нужно как следует все обдумать! — остановил его дон Лотарио. — Завтра решим, брать ли Йерреса сразу или дожидаться понедельника. До завтра по крайней мере еще ничего не потеряно.

— Наверняка! А теперь доброй ночи, дон Лотарио!

— Доброй ночи, старина! От всей души благодарю!

Владелец гасиенды вернулся в спальню, а Кирона подошел к мастеру Огастесу, который только что подкрепился глотком вина. Он поговорил с негром об Антонио Йерресе, не сообщив ему, впрочем, ничего определенного, ибо мексиканцы осторожны и недоверчивы, как их предки испанцы.

На следующее утро дон Лотарио направился вдоль колонии, разговаривая со всеми, кто попадался ему на пути. Заговорил он и с Кироной, сделав ему знак, который тот мгновенно понял. Когда дон Лотарио вернулся на главную гасиенду, он уже застал там старого испанца.

— Послушайте, дружище, — сказал Лотарио, — у меня созрел другой план. Мы захватим Антонио Йерреса, но сделаем это втайне от всех. Посадим его под замок и прикажем, чтобы его как следует стерегли. Если он захочет выдать нам замыслы наших врагов, дадим ему денег, а потом, когда опасность будет позади, устроим побег. Впрочем, позже мы можем поступить, как захотим. Главное для нас — схватить того, другого, который, возможно, не только связной, но и главарь всей шайки. В понедельник вечером он, разумеется, явится в лесок, и тогда мы его схватим.