Невеста с огоньком
Шрифт:
— Ты решил?! — выдохнул отец Лазара, а потом его голос и вовсе сел, превратился в жалкий сип, — какого ребенка?
— Твоего ребенка. И да, я решил. После свадьбы ты оставишь трон. Поверь мне, твоему сыну без матери будет необходим отец, — в словах Лазара звучала невысказанная, какая-то совсем детская обида.
— Я не понимаю, — сказал король, и я услышала шорох одежды. Взглянула на него и увидела, что он опустился в кресло. Плечи поникли, в глазах нечитаемая смесь эмоций, между бровями пролегла глубокая борозда, но он вдруг словно обессилил.
В этот момент отворились двери. Мы с Лазаром обернулись и увидели, как величественно вплывает в проход Криста, как она вздрагивает при виде нас, как легкий румянец сменяется мертвенной бледностью, а из глаз испаряется вся надменность и уверенность. Взгляд затравленно
— Мы вас внимательно слушаем, — сейчас голос моего принца был таким ледяным, что даже король Ариан был бы посрамлен с его вечно замораживающим тоном, — быстро, четко, со всеми деталями. Приступайте, Корра, с самого начала.
И слова потекли рекой. Наша помолвка, договоренность о свадьбе стала для королевы сюрпризом. До моего эпического появления в покоях принца никто, кроме короля и принца, не знал о заключенной сделке между королевствами. И Богами. Но я стала лишь небольшой помехой в плане, который уже зрел у Корры. Она узнала о своей беременности. И не желала, чтобы ее сын стал тенью Лазара. Она решила избавиться от Лазара. Моего принца ненавидели, ему не верили, но его боялись. Королева же желала избавить своих подданных от этого страха.
— Бас-стард, — выплюнула она с презрением, — ты никогда не станешь желанным правителем, не поведешь за собой стаю. Ты, что не имеет волка. Лишь его слабую тень.
Бросила на королеву испепеляющий взгляд. Мой волк невероятен. И мне хотелось рассмеяться, глядя в глаза королеве.
— А мой сын — истинный! Настоящий наследник, который будет достоин трона. В его жилах будет бежать сильная кровь, кровь правящего. И он будет волком, не поджимающим хвост, когда ему бросают вызов. Но твой отец, — она метнула яростный взгляд на короля, — боготворит тебя. Боготворит твою мать.
Последнее слово она произнесла так, словно это было величайшим оскорблением. А я лишь на миг подумала о том, насколько правильными были ее слова. Король действительно боготворит мать Лазара. Но все мысли улетучились в то же мгновение, потому что руки Лазара сжались в кулаки, его напряжение передалось и мне. Но я накрыла ладонью сжатый кулак, пытаясь успокоить. Нам нужно дослушать.
— Он, — она ткнула пальцем в миг постаревшего короля, — изменился. Стал чужим, далеким. И сколько бы я не пыталась вернуть его себе, как бы не пыталась увидеть в его глазах то чувство, которое жило там раньше, больше не видела. Никогда. Он был рядом, но душа его была с другой. И любовь к ней отражалась в его глазах, когда он смотрел на тебя. Ненавижу! Лазар, Лазар, Лазар… Вся жизнь заключилась в тебе. Он так горд тобой, так восхищен. Но чем? Жалкой пародией на волка? Высокомерный ублюдок. Но я любила его, ждала, верила, что все изменится. И забеременела, сколько сил я вложила, чтобы стать матерью. Но поняла, что все бессмысленно. Все, пока рядом с Вивьером стоишь ты. Ты слишком силен, настолько, что он уже несколько лет готов уступить тебе трон. Если бы тебя не стало, — с горечью проговорила она, — наш сын стал бы для него утешением. Он полюбил бы его.
— Моя кровь и плоть, я буду любить сыновей одинаково, — безжизненный голос короля ударил по нервам, — и виновен пред тобой лишь в одном: не смог полюбить также сильно, как любил Ирину.
— Он напоминал тебе о ней, — закричала королева, схватившись за подлокотники кресла. — Не стало бы его, и воспоминания оставили бы тебя.
— Я бы узнал, Корра. И не простил бы. Никогда.
— Ты бы даже не подумал на меня. Я бы не стала марать свои руки в его крови. Но потом появилась эта инкубская шлюха. Эта свадьба. И все начало рушиться. Я так думала. До тех пор пока не появился он, Карониус. Уж не знаю, чем не угодила ему эта парочка, но и он не желал их свадьбы. Он мне помог.
Карониус рассказал Корре,
— Менталистка. Твоя верная собачка видела Кристу и Карта, эта выскочка рванула за Кристой. И привела ко мне, чтобы сообщить о преступлении, — губа королевы дернулась. — Стражи тут же донесли, что ее ищут твои ищейки. И тогда мы решили убрать ее. Она исчезла. А ты так отчаянно ее искал. Поверил, что она предала тебя. На нее мы тебя и поймали. Вы должны были сгнить в тех камерах. Как? Как вы выбрались? — закричала она.
— Мы талантливые, — доверительно сообщила я, не сдержав издевательских ноток, — или вам снова продемонстрировать мои таланты?
— Всех под стражу, — холодно скомандовал Лазар, — на всех ошейники. Не стоило ввязываться в игры Богов, Корра. Они всегда играют по своим правилам.
Сообщать ей о том, что Карониус даже не думал садить на трон ее сына, Лазар не стал. Карониус хотел освободить своих подопечных. Освободить нашими руками. Моими руками. От королевств остались бы только воспоминания. Но Боги пожертвовали собой, чтобы дать жизнь нам. Я так на них злилась, а сейчас поняла, что могла бы лишиться всего в один миг: родителей, друзей, родных… Лазара, за которого так отчаянно цеплялась сейчас. Этот волк все-таки сумел проникнуть в мое сердце, сумел оплести своими путами. Медленно, осторожно, шаг за шагом привязывал к себе. Заботой, доверием, жаркими спорами и наглыми поцелуями, которые заставляли забыться. Своей силой и слабостью, которой поделился со мной.
Коснулась пальцами его щеки, привлекая внимание, когда всех, кроме Корры увели стражи. Ее попросил оставить король. Ему было, о чем еще поговорить со своей супругой.
Лазар устал. Под глазами пролегли тени, губы сжаты в тонкую линию, лицо испачкано сажей, а руки — кровью. Кровью кота, которого он так ненавидел, и к которому привязался всей душой.
— Идем, — тихо сказала я, — я больше не хочу никого видеть. Я хочу забыться сном. Но не смогу уснуть. Без тебя.
Я уже знала, что брачные ритуалы у оборотней проводились под покровом ночи. Что тут скажешь? Все ни как у людей. Уж не знаю, как готовились и относились их женщины к этому ритуалу, но мне показалось их таинство — пыткой. Мне запретили есть, разрешали только пить. Сказали, что женщина должна быть чистой и душой, и телом в этот день. Мне же казалось это дикостью. Чтобы заглушить чувство голода приходилось постоянно пить и бегать в уборную по нужде. Я даже стала переживать, что в самый ответственный момент сбегу с ритуала, не потому что не хочу замуж, а потому что организм будет требовать. Весь день за мной по пятам ходила свора девушек, которые вычесывали меня, словно я волчица в период линьки, омывали лицо и руки с такой прытью, словно пытались снять верхний слой кожи, порывались проводить в ванную, которую мне пришлось принять за день трижды, этого требовал ритуал, и постоянно что-то шептали над головой. Молились, что ли, чтобы судьба избавила их от моей скромной персоны. Или же просто уморить пытались, но я выжила. Только к моменту самого ритуала уже жаждала крови.