Невеста с подвохом, или Ну, держись, проклятый демон!
Шрифт:
– В чем, соэлла?
Мое переодевание было закончено, и я повернулась к Бертине, ответив:
– В том, что Гранвиль действительно умер. Пока я не увижу этого собственными глазами – не поверю.
Глава 11. У ЛОЖА ПОКОЙНИКА
– Сюда, сюда, заступница наша! – звали меня за собой ламии, когда мы осторожно, с оглядкой, шли коридорами Кархенского замка.
По моей просьбе девицы согласились проводить меня к покоям Гранвиля – сама я представления не имела, где в этом большом замке он обитает; вернее –
– Заглянули мы в его покои, милосердная наша, – по пути делились они со мной, – лежит его сиятельство посреди комнаты на постели. Руки ему на животе, как покойнику, складывать не стали – живот уж больно велик, не положить туда ничего, а руки слишком толсты, не согнуть, потому лежат вдоль тела. Не шевелится, не моргнет – вылитый покойник, милосердная наша, даже не сомневайтесь.
– Проверим, – коротко ответила я, следуя за ними и озираясь – хотелось бы никого не встретить, не то помешают мне проверить, как там поживает… то есть непоживает Гранвиль. – А скажите, девоньки, никто из вас, случаем, не видел его сиятельство ночью? Может быть, кто-нибудь к нему заходил? Может, он кричал или какие другие звуки из его комнаты доносились? Вы ведь по ночам по замку летаете – ничего не видели, не слышали?
– Не видали, не слыхали, заступница наша! – ответила одна из ламий. – Никто из нас этой ночью не был в той части замка, где покои его сиятельства находятся.
– Жа-а-аль, – протянула я. – Но ничего не поделаешь.
Когда мы были недалеко от покоев Гранвиля, девицы дали мне знак подождать на лестнице, проверили обстановку и доложили, что никого поблизости нет, можно идти.
– Ждите здесь и будьте начеку, – велела я девицам-призракам. – Если кто появится – тотчас меня предупредите.
В комнату распорядителя отбора я заходила с навязчивым чувством, что вот сейчас открою дверь, переступлю порог и на меня обрушится дьявольских смех Гранвиля, едкий и злорадный, а потом я услышу что-то вроде: «Ну вот вы себя и выдали, соэлла Бизар. Неплохо я вас разыграл. А теперь объяснитесь, зачем вы пришли сюда, в мои личные покои?»
Однако ничего подобного не случилось.
В комнате было тихо. На цыпочках, чтобы не издавать лишних звуков, я подошла к кровати с балдахином. Гранвиль лежал на постели, поверх покрывала с золотой вышивкой – безобразно разбухшее рыхлое тело, напоминающее перестоявшее тесто, забытое нерадивой хозяйкой.
Я присмотрелась: грудь его сиятельства не вздымалась от вдохов, была совершенно неподвижной. Поднесла руку к его носу – пальцы не почувствовали ни малейшего шевеления воздуха. Приложила ухо к груди – сердцебиения не услышала, хотя очень прислушивалась.
«Правда, помер, что ли?» – думала я, сомневаясь, что могу верить собственным глазам.
Если так подумать… Гранвиль маг. Любопытно, может, это магия как-то скрадывает его дыхание и сердцебиение? В таком случае, есть только один способ проверить.
Осмотревшись на всякий случай, чтобы убедиться, что в комнате по-прежнему никого нет, кроме меня, я схватила Гранвиля двумя пальцами за нос и сжала ноздри так, чтобы воздух в них
Вот сейчас и посмотрим. Если он жив и только притворяется, то вынужден будет открыть рот, чтобы сделать вдох. Не очень я разбираюсь в магии, но подозреваю, что сделать дыхание невидимым она может. А вот позволить человеку совсем не дышать – это даже магии вряд ли под силу.
Крепко зажав нос Гранвиля, я затаила дыхание и вглядывалась в его лицо. Живой человек себя выдаст, а мне все никак не верилось, что граф Дьявольский Смех мог умереть. Слишком уж это на него не похоже – вот так внезапно взять и всех осчастливить своей кончиной безвременной.
Ну же, твое хомячество, мысленно обращалась я к нему, давай, выдай себя, сделай вдох.
Но прошла минута, другая, а Гранвиль оставался неподвижен.
Сколько там человек может обходиться без воздуха? Пять минут? Больше? Что ж, я подожду, пока окончательно не удостоверюсь…
– Не дышит? – спросили у меня за спиной.
– Нет, – ответила я, и, опомнившись, моментально отпустила нос Гранвиля, чтобы обернуться.
Рядом стоял не кто иной, как демон собственной персоной. Скрестив руки на груди, он покачал неоптимистично головой и пощелкал языком.
– Ай, как скверно, – произнес с досадой Марай. – Похоже, наш граф и впрямь надумал помереть. Очень некстати, вы так не считаете… – Он повернул голову и посмотрел на меня испытующим взглядом: – госпожа Сюзанна?
Какое-то время мы смотрели друг на друга, не отводя взглядов. Я мысленно прощупывала его, надеясь разглядеть в лице демона хоть малейший намек на то, что за смертью Гранвиля стоит именно он. Но похоже, в этот самый момент демон точно так же прощупывал меня – с теми же подозрениями.
Потом он вдруг чуть склонил голову набок и улыбнулся.
– Мне кажется, или вы подозреваете, что смерть его сиятельства – моих рук дело? Я прав, госпожа Сюзанна?
Я помедлила с ответом – да он прям насквозь меня видит, этот Владыка Демонов. Гранвиль и Марай определенно что-то не поделили когда-то в прошлом, и, не исключено, присутствие графа в замке демону мешало.
– А это ваших рук дело, Марай? – решила в лоб спросить я.
Демон улыбнулся чуть шире.
– Нет, – просто ответил он. – Вы разве не подслушали мой разговор с его сиятельством? От него зависит, получу ли я полную свободу или навсегда останусь слугой его светлости. Даже учитывая дурной нрав графа, я предпочел бы видеть его живым.
Я нахмурилась. А ведь правда. Кажется, Гранвиль в тот раз говорил что-то о последней печати, снять которую с демона может только он.
Скосив глаза на неподвижное тело толстяка, который выглядел так, будто всего лишь крепко спал, я спросила:
– Получается, что раз он мертв, то последняя печать никогда не будет снята?
Демон ответил уклончиво:
– Есть один способ… Но я не хотел бы к нему прибегать.
Я решила воздержаться от комментария, хотя мне вдруг стало очень интересно, а что случится, если демон освободиться от всех печатей. Но вряд ли он ответит мне на этот вопрос честно, поэтому спрашивать я не буду.