Невеста с приданым
Шрифт:
Джефф вздохнул и сделал знак официанту.
— Аманда, ваш Александр — дурак и слепец, но если вы этого сами не видите, давайте сменим тему.
Официант принес заказ, и они замолчали, переключив внимание на еду. Ассорти из морских моллюсков с артишоками было выше всяческих похвал, однако Джефф становился все мрачнее и, судя по всему, не собирался выполнить обещание и рассказать о себе. На обратном пути в машине он был все так же мрачен и неразговорчив. Аманда невольно задавалась вопросом, не жалеет ли он, что пригласил ее на обед.
От автостоянки к гостинице вела извилистая дорожка, обсаженная живой
— Мне сейчас не уснуть, пойду прогуляюсь. — Он выразительно покосился на ее высоченные каблуки. — Я бы и вас пригласил, да в этих туфлях вы рискуете сломать себе ноги. Поэтому я с вами прощаюсь. Надеюсь, после прогулки на яхте вы будете спать хорошо.
Он повернулся и пошел прочь. Аманда проводила его взглядом. Силуэт Джеффа постепенно растворялся в полумраке, скрип гравия под ногами становился все тише.
Уходи, Аманда, пока не натворила чего-нибудь, о чем потом пожалеешь, сказала она себе. Он многим тебе помог, не навязывайся ему больше.
Аманда вздохнула. Ее самооценка и так уже упала почти до нуля, зачем подвергать ее новым унижениям? Но здравый смысл не мог облегчить боль, сжимающую сердце. Не прислушиваясь к его голосу, Аманда крикнула:
— Джефф! Подождите, не уходите без меня!
3
Джефф думал, что ему наконец удалось вырваться из ситуации, которая стала слишком быстро усложняться, однако неприкрытая боль в голосе Аманды заставила его застыть на месте. Он не мог бросить ее в таком состоянии, даже если бы хотел. Подавив вздох, он остановился и подождал, пока она догонит его, неловко ступая на высоких каблуках по гравию. Истинный джентльмен, вероятно, бросился бы ей навстречу и поддержал под руку, но Джефф никогда не выдавал себя за того, кем не являлся. В сущности он был простым работягой, который сколотил приличное состояние, научившись не повторять собственных ошибок дважды.
Впрочем, сейчас ему это правило не помогло. Учитывая его известную слабость по отношению к птицам с подбитым крылом, ему нужно было с самого начала держаться подальше от этой женщины. То, что он продолжал общаться с ней, заглушая инстинкт самосохранения и не обращая внимания на сигнал тревоги, звучавший в мозгу, было с его стороны большой глупостью.
— Ну что еще?! — рявкнул Джефф, злясь не столько на Аманду, сколько на самого себя.
Вот бы она обиделась и ушла! Но Аманда была слишком подавлена.
— Я… я не хочу возвращаться одна в свой пустой номер, — жалким голосом пробормотала она.
Будь что будет! Джефф обнял ее. Она казалась такой хрупкой, такой ранимой, что оттолкнуть ее было просто немыслимо. Но прижимать ее к себе так крепко тоже оказалось затеей не из лучших. Его тело, особенно самая чувствительная его часть, мгновенно отреагировало на близость Аманды.
— Послушайте, Аманда, — проскрипел Джефф таким голосом, словно наелся битого стекла, — я знаю, у вас сейчас тяжелый
— Нет. — Аманда сама прильнула к нему и подняла голову, заглядывая Джеффу в лицо. — Они мне не нужны. Мне нужны вы.
— Вы же совсем меня не знаете!
— Именно поэтому! Когда вы на меня смотрите, вы не видите во мне жалкую невесту, брошенную женихом, или дочь, опозорившую родителей. Вы видите во мне только самую обычную женщину, ничем не выдающуюся.
Обычную? Как бы не так! Джефф видел перед собой нежную, чуткую, милую женщину, отчаянно нуждающуюся в бескорыстной любви, которая помогла бы ей восстановить веру в себя. Разум твердил ему, что такую любовь Аманде лучше бы поискать в другом месте, но тело вдруг стало не в ладах с разумом. И это был еще один повод бежать от Аманды, пока дело не зашло слишком далеко.
— Незабудка, я не могу дать вам того, что вам нужно, — хрипло сказал он. — У меня самого слишком много багажа.
На миг Аманда обмякла, словно силы ее покинули, но потом выпрямилась, отстранилась от Джеффа и пристыженно прошептала:
— Конечно, не можете, не знаю, что мне вдруг взбрело в голову…
Джеффу во второй раз представился случай прекратить их знакомство и уйти из ее жизни, но он во второй раз им не воспользовался. Вместо этого он снова привлек ее к себе и погладил по голове. Мало того, он припал к губам Аманды и поцеловал с такой жадностью, словно она была последней женщиной на земле. Должно быть, он рехнулся. Если бы Аманда влепила ему пощечину, возможно, это пошло бы на пользу и ему, и ей, но она не только не оттолкнула его, а наоборот, снова обмякла в его объятиях, губы ее стали мягкими, податливыми.
К чести Джеффа будь сказано, он попытался прекратить то, что сам так опрометчиво начал, но когда он хотел прервать поцелуй, Аманда издала тихий жалобный звук, который задел его… Что? Сердце? Не может быть! Ему же не семнадцать лет, тридцать пять, не может же он верить во всякую сентиментальную чушь и воображать себя влюбленным в женщину, которую знает чуть больше суток! Совесть? Чушь! Голос его совести стал не громче шепота!
— Мне не следовало этого делать, — пробормотал он, с трудом отрываясь от ее губ. — Это была плохая мысль.
Аманда не спорила, она только подняла маленькую тонкую руку и дотронулась до его щеки с каким-то удивлением, словно только что обнаружила своего ангела-хранителя.
— Аманда, — угрожающе прохрипел Джефф, — вы искушаете судьбу.
Аманда обняла его за талию и склонила голову ему на грудь.
— Со вчерашнего утра в моей жизни все пошло вкривь и вкось, но благодаря вам положение начало улучшаться.
Если бы острый голод по тому, чего Джефф не имел права желать, не притупил инстинкт самосохранения, он распрощался бы с Амандой и отослал ее в гостиницу — одну. Если бы у него осталась хоть капля порядочности, он не посмел бы провести пальцем от ее подбородка до ямочки у основания шеи и фантазировать, как Аманда выглядит без одежды. Если бы у него сохранилась хоть крупица самоуважения, он отстранился бы от Аманды, не давая ей самым недвусмысленным образом почувствовать степень его возбуждения. И если бы эта чертова гостиница не была построена специально для влюбленных парочек, им было бы не так легко находить уединение за каждым поворотом.