Невеста-самозванка
Шрифт:
— Я защищал ее от новых страданий, — отрезал он.
— Не думаю, что дело только в этом, — нахмурилась Харриет. — Скажи правду, Лео, ты хотел, чтобы я заплатила за свои грехи!
— У меня были на то причины, и ты их знаешь! — насупился он.
«Если бы знать!» — подумала Харриет.
Потрясенная собственным внезапным желанием разгладить его гневно сжатые губы поцелуем, она вскочила, но Лео преградил ей путь.
— Роза…
— Лео, прошу тебя! — задыхаясь, воскликнула она. —
Губы его растянулись в зловещей улыбке.
— Я тоже. Гораздо больше мне хочется заняться с тобой любовью.
На миг Харриет застыла, словно зачарованная его взглядом, но тут же взяла себя в руки. Девять лет назад он не ответил на страсть Розы — откуда же такая перемена? Впрочем, она не Роза. Лео и не подозревает, что перед ним совершенно незнакомая ему женщина.
— Я, кажется, уже говорила, — произнесла она, стараясь не обращать внимания на бешено бьющийся пульс, — что изменилась с годами. Да, в прошлом я докучала тебе непрошеными домогательствами, но повторять своих ошибок не собираюсь.
— Даже если сейчас я приму твои «домогательства» с распростертыми объятиями? — проговорил он, делая шаг к ней.
Харриет резко повернулась.
— Зачем, Лео? Хочешь отомстить за давнюю обиду?
Лео коротко рассмеялся.
— Нет, Роза. Не поэтому. — Он взял ее за локти — прикосновение его обожгло кожу даже сквозь толстый свитер. — Знаешь, не могу сказать, что это чувство мне знакомо… но, кажется, я ревную.
Харриет изумленно уставилась на него. Неужели он что-то знает о Паскале Тавернье? Лео пожал плечами.
— Всем женщинам нравится Данте.
— Нетрудно понять почему, — ответила Харриет, отстраняясь. — Он очень хорош собой.
— Знаю. А еще он обаятельный, легкий, веселый — словом, кладезь достоинств, которых мне недостает. — Лео криво усмехнулся. — Но не это меня беспокоит, как ты понимаешь. А то, что моему брату так понравилась наша милая кузина.
— Поэтому ты вчера отослал его в Ареццо — чтобы спасти от коварной Розы? — саркастически поинтересовалась Харриет.
Лео кивнул.
— Попросил привезти оттуда мой подарок Нонне. Сказал, что сам я слишком занят.
Несколько мгновений Харриет молча смотрела на него.
— В одном ты ошибаешься, Лео.
— В чем же?
— Данте действительно веселый и обаятельный. И в отличие от тебя лишен диктаторских замашек. Но, — продолжала Харриет, чувствуя, словно летит в пропасть, — он ничуть не красивее тебя!
Издав короткое итальянское восклицание, смысла которого Харриет не поняла, Лео сжал ее в объятиях и прильнул к ее губам. В следующее мгновение — Харриет сама не понимала, как это произошло, — они уже сидели на диване, она — у него на коленях.
Но ощущение чего-то твердого у бедра мигом ее отрезвило. Со сдавленным криком Харриет спрыгнула с колен Лео и попятилась к дверям, слишком поздно сообразив, что на улице белый день и в любой момент кто-нибудь может заглянуть на балкон.
Лео медленно поднялся на ноги, тяжело дыша, не пытаясь скрыть свое мощное возбуждение.
— Хочешь, чтобы я извинился?
Она покачала головой, краснея до корней волос.
— Я могла сказать «нет».
— Но не сказала. — Он придвинулся ближе. — Быть может, былое влечение в тебе не умерло?
— Умерло! — воскликнула Харриет. Ее главная задача, помнила она, — уберечь Розу от неприятностей.
— Умерло? — повторил Лео. Глаза его сверкнули насмешкой. — Что ж, посмотрим!
По счастью, в этот миг в дверях показалась бабушка Лео.
— Нонна, — обернулся он к ней, — я пришел поздравить тебя с днем рождения.
Синьора Фортинари нежно обняла Лео, и тот поцеловал ее в щеку.
— Я услышала твой голос. Зачем ты пришел так рано?
— Не люблю ни в чем уступать Данте, — усмехнулся он, бросив быстрый взгляд на Харриет.
— Вы оба прекрасные внуки, — улыбнулась бабушка, погладив его по щеке, затем обратилась к Харриет: — А ты, милая, хорошо отдохнула?
— Немного почитала, а потом пришел Лео. — «Так что отдыхать мне почти не пришлось», — добавила она мысленно.
— А теперь будем, по английскому обычаю, пить чай, — объявила Виттория. — Лео, ты останешься?
— Очень хотел бы, Нонна, но, к сожалению, дела не дают покоя. Увидимся позже. — И Лео расцеловал бабушку в обе щеки. — Хочешь, я распоряжусь насчет чая?
— Нет, милый, я сама скажу Сильвии. — Синьора Фортинари одарила обоих ласковой улыбкой и вышла.
— Итак, Роза, до вечера. — Наклонившись, Лео обжег ее быстрым поцелуем в щеку. — И смотри, не поощряй Данте. — Уже в дверях он обернулся: — И никого другого тоже! — И исчез за дверью, оставив Харриет в тревожной задумчивости.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Глядя на себя в зеркало, Харриет почти готова была поверить, что видит отражение Розы. Длинное узкое платье облегало ее, словно вторая кожа; глубокий вырез обнажал ложбинку меж грудей. В ушах сверкали бриллианты — давний подарок матери Розы от синьоры Фортинари. Сердце отчаянно билось, щеки жарко раскраснелись от волнения: Харриет чувствовала себя актрисой, которой предстоит сегодня играть главную роль.
— Вперед, Золушка, пора на бал! — прошептала она, храбро улыбнувшись своему отражению.