Невеста скандального шпиона
Шрифт:
Как он мог так сильно измениться всего за несколько месяцев? Что за болезнь так быстро истощала его жизненные силы?
— Это все его сердце, — голос позади Натаниэля звучал слишком знакомо.
Натаниэль не обернулся.
— Привет, Саймон.
— Натаниэль.
— Что ты здесь делаешь? Разве тебе не нужно развращать юные умы для этого логова воров, которое ты называешь «Клубом Лжецов»?
— На самом деле я думаю, что это они развращают меня. Но я здесь по просьбе твоих соратников, — Саймон встал рядом с ним. — По существу,
Натаниэль все еще не поворачивался к своему почти что брату, которому он никогда не был способен соответствовать или просто не мог избавиться от такого ощущения.
— Я сомневаюсь в этом.
— Нет, я уверен. Я знаю, потому что я сам думаю об этом каждый раз, когда я захожу в эту комнату больного. Ты думаешь, что это не он. Что это какой-то розыгрыш, обман, потому что невозможно, чтобы это был тот самый человек, который был девяти футов ростом и мог поднять дюжину лошадей.
— Десять.
— Что?
— Он был десяти футов ростом, — прошептал Натаниэль.
Саймон подошел к нему ближе.
— Да. Десять, — тихо согласился он.
В первый и единственный раз на своей памяти, Натаниэль смотрел на человека, которого он долго считал вмешивающимся в чужие дела, и разделял с ним момент абсолютного понимания.
Затем Саймон снова стал Саймоном.
— Я рад тебя видеть, Нейт, но я надеюсь, что ты не останешься. Ты же не хочешь подвергнуть опасности свое прикрытие.
Натаниэль улыбнулся уголком рта. Некоторые вещи никогда не меняются.
— Не ты возглавляешь мой шпионский клуб, Волшебник.
Выражение, которое появилось на лице Саймона, было бесценным. Натаниэль мог видеть, что его старый соперник забыл, с кем он разговаривает. Кобра не исполняет приказы бывшего или настоящего главы Клуба Лжецов. Кобра не исполняет даже приказов Принца-Регента.
Губы Саймона изогнулись.
— Нет, милорд. Я его не возглавляю, — он поклонился. — Думаю, меня самым должным образом поставили на место.
Саймон никогда не был его врагом. Натаниэль сделал выдох, закончившийся слабым смешком.
— Считай, что меня самым должным образом отчитали за мою грубость.
— Тебе нечего бояться с моей стороны, Нейт, — мягко сказал Саймон. — Я знаю правду.
Натаниэль кивнул, затем подошел ближе к мужчине, неподвижно лежащему на кровати.
— Но он не знает, не так ли?
Саймон провел рукой по своим волосам.
— Ты знаешь почему.
Натаниэль снова кивнул. Он сам предложил эту дьявольскую сделку.
— Я знаю почему… — его голос просто отказался звучать. Он с трудом сглотнул и отвел взгляд.
Рука Саймона опустилась на плечо Натаниэля в молчаливом жесте поддержки, а затем он тихо вышел из
Когда Натаниэль покинул комнату больного спустя короткий промежуток времени, его мать ждала снаружи в холле. Она была высокой и светловолосой, как и он, но на этом сходство и заканчивалось. Даже в те дни, когда он выглядел наиболее щеголевато, он никогда не мог достичь суровой, высокомерной элегантности, которая была свойственна Виктории. Да он и не стремился к этому. Он надеялся на Бога в том, что его глаза никогда не будут такими ледяными.
— Ты приехал, чтобы навлечь еще большие неприятности на всех нас? — слова были едкими, но голос, которым они были произнесены, звучал так заученно мелодично, что казалось, принадлежал презирающему ангелу.
Натаниэль сделал глубокий вдох, затем решительно улыбнулся.
— Привет, мама.
— Не называй меня так.
— Конечно, мадам. Как щепетильно с вашей стороны напомнить мне об этом.
— Если бы ты держался подальше от твоего отчима и меня — как ты согласился поступить — мне не пришлось бы напоминать тебе об этом.
— Я предпочитаю думать о нем как об отце.
Она сложила руки на груди.
— Твой отец был бездельником, как и ты. В тебе нет ничего от Рэндольфа.
— И все же он — единственный отец, которого я когда-либо знал, единственное, чего я никогда не смогу иметь, — он не потрудился сказать то же самое о ней.
Она только усмехнулась, глядя на его одежду.
— Ты выглядишь как настоящее пугало. Ты случайно не участвуешь в спектаклях?
— Прошу прощения. Не хотел тратить время на то, чтобы переодеться, до того, как увижу его, — почему он тратил время на объяснение своих действий Виктории? Это никогда ни к чему его не приводило.
— Это не имеет значения, ты же знаешь. Ты можешь ползать здесь вечность и еще один день, но он никогда, никогда не простит тебя. Рэндольф никогда не забудет предательства.
Ему захотелось отступить от ее горьких слов. Как королевской кобре. Он криво усмехнулся.
— Не простит, даже если я поползу на своем животе, полный раскаяния?
— Ты слишком дерзок.
Он прижал одну руку к своей щеке.
— О нет, только не дерзкий! Скажи мне, что это не так!
Ее рот безмолвно открылся и закрылся от гнева.
— Это твой дом. Я не могу заставить тебя покинуть его. Но я умоляю тебя позаботиться о том, чтобы не встречаться на моем пути, если ты можешь этого избежать.
Натаниэль изобразил шутливый поклон.
— Как всегда, мама, ты незаслуженно одариваешь меня своей материнской привязанностью. Желаю тебе доброго вечера.
Повернувшись спиной к ее бормотанию, Натаниэль задумался о том, где находится Вилла.
Одна в своей огромной кровати, Вилла спала с импульсивностью ребенка, широко раскинув руки и ноги. Натаниэль осторожно присел на край толстого матраса и смотрел, как она спит.