Невеста Смерти

Летняя Лена

Я выдохнул, только теперь понимая, что лежу на полу. Жесткий камень холодил спину и затылок. Во рту был привкус крови, а перед глазами — встревоженное лицо матери.

— Рен? — по панике в ее голосе я понял, что она зовет меня не в первый раз, но ответить смог только широкой улыбкой.

Передача силы состоялась. Значит, ребенок в порядке. И Нея в порядке. Все получилось. Моя прекрасная юная супруга во всем оказалась права!

Меня

не пускали к ней еще довольно долго. За это время я успел вернуть себе тот невозмутимый вид, которого всегда старался придерживаться ради спокойствия окружающих.

Но когда пришло время переступать порог комнаты, на меня снова нахлынули воспоминания. На этот раз куда более страшные. Шесть лет назад я так же входил в комнату супруги, уже зная, что меня там ждет. Только тогда вопреки знанию я все еще на что-то надеялся.

Лишь когда увидел залитую кровью кровать, накрытое простыней тело и крошечный сверток рядом с ним, почувствовал, как леденеет сердце. Доктор, принимавший роды у Линн, в последний момент пытался спасти хотя бы ребенка и разрезал мою жену, чтобы вытащить из нее младенца. Не помогло. Простыню с Линн я тогда стянул, чтобы последний раз взглянуть на нее, а к свертку не притронулся. Так никогда и не увидел своего сына.

Я моргнул, прогоняя это видение. Та страшная ночь осталась в прошлом. И мне следовало оставить ее там.

Нея полусидела, откинувшись на подушки, глядя на спеленатого младенца, лежащего у нее на руках. Она очень изменилась. Даже за эти несколько часов, что я ее не видел. Уже не та девочка, которая приехала в Фолкнор год назад. И не просто молодая женщина, которой она здесь стала, а мать. Я видел в удивленной улыбке на ее лице эту особенную, ни с чем не сравнимую любовь. Теперь центром ее мира стало это крохотное существо, которое я еще толком не мог рассмотреть.

Я остановился, наблюдая за ней, и не зная, стоит ли прерывать этот момент. Нея то ли услышала меня, то ли заметила боковым зрением, то ли просто почувствовала мое присутствие и подняла взгляд на меня. Улыбка моментально стала шире, ярче, заразительней. Нет, та девчонка тоже еще осталась.

Я улыбнулся ей в ответ, наконец подошел ближе, сел рядом и тоже посмотрел на ребенка.

— Боги, какой он крошечный…

— Крошечный? — возмутилась Нея, но голос ее звучал слабо, устало. — Интересно, что бы ты сказал, если бы этот слоненок вылезал из тебя? Кстати, это она. Девочка, —

она посмотрела на меня немного виновато, как будто извинялась.

— Девочка — это прекрасно, — заверил я, обнимая ее за плечи и целуя в висок. — Девочка — это лучшее, что могло с нами случиться.

Наша дочь будет верховной. Она будет сильной. Но ей никогда не придется пройти через то, через что прошел я. Значит, для нас больше никакого тревожного ожидания. По крайней мере, на много лет.

— Красивая, правда? — Нея снова вопросительно посмотрела на меня, как будто именно за мной оставалось последнее слово, вершащее судьбу малышки. Южное воспитание порой сказывалось в ней до сих пор.

Я отвел от ее лица немного влажные пряди волос и быстро поцеловал в кончик носа, на что она обычно почему-то демонстративно обижалась.

— Как могло быть иначе? Она ведь твоя дочь.

На щеках Неи проступил довольный румянец. Она всегда немного краснела, когда я говорил ей комплименты. И почему-то всегда очень радовалась, когда я называл ее красивой. Я так и не понял, в чем именно она сомневается: в том, что красива, или в том, что я действительно так считаю.

— Она чудо. Как и ты. Не представляю, за кого мы будем выдавать ее замуж. Мне кажется, никто и никогда не будет достаточно хорош…

— Рен, ей полчаса! Давай не будем думать о ее замужестве хотя бы лет… семнадцать?

Я рассмеялся.

— Хорошо, отложим пока решение этого вопроса.

Ребенок странно шевельнул губами, но глаз так и не открыл. И вообще вел себя очень тихо. Это заставило меня насторожиться.

— А почему она такая… молчаливая?

— Она спит, — успокоила Нея, кладя голову мне на плечо. — Она устала. По правде говоря, у нас обеих был очень непростой день.

— Тогда отдыхайте обе.

Нея удобнее устроилась на моем плече и прикрыла глаза. Я обнял ее, придерживая руки, чтобы она не выронила ребенка, задремав. Хотя что-то мне подсказывало, что никто и никогда не сможет держать нашего ребенка так крепко и надежно, как она. Мне оставалось только обнимать обеих, оберегая их покой.

Я не примирился с Некросом. И до сих пор не знаю, существуют ли Боги вообще. Не знаю, слышат ли они нас и интересно ли им направлять наши жизни. Наверное, я никогда этого не узнаю. Но в тот момент я определенно чувствовал себя благословленным ими.