Невеста стража Тьмы
Шрифт:
Мимо проходили слуги герцога, не замечая нас. Один маг и вовсе едва не наступил кромешнику на ногу — тот вовремя шагнул к стене трактира.
— Я считал, что девушкам нравятся настойчивые поклонники, — заметил лорд Архан.
— Если поклонник приятен, возможно, — ответила я, мысленно находясь не с ним.
Почему отец не разорвал помолвку? Денег у семьи теперь предостаточно: я перевела на счета родителей и тетки едва ли не треть доставшегося мне состояния. Так почему близкие вновь меня предали? Или бывший
— Что изменилось? Ведь вы добровольно стали невестой герцога Горейского? Почему передумали и теперь бежите, как от огня?
— А вы бы простили предательство? — ответила вопросом на вопрос, лишь бы он отстал.
Причина, по которой пришлось стать невестой Горейского, его не касалась.
Я не любила, но верила ему, да и смирилась, что наши жизни будут связаны супружескими узами.
— Предательство бывает разным, — глухо заговорил кромешник, когда я уже не ждала ответа. — Случайным, вынужденным или же сознательным.
— В любом случае предательство — это подло. Веры этому человеку больше нет.
— Какие у нас с вами серьезные разговоры после полуночи, — свернул тему мужчина. — Леди Кери, куда вас лучше отнести? Я могу уступить свой номер.
Вспомнив открытое окно, через которое проник Горейский, я решила, что Багор должен поскорее узнать о предательстве под крышей своего дома.
— Вы сможете незаметно проникнуть в трактир?
— Под покровом тьмы можно все, — самоуверенно заявил лорд Архан. — Вот только придется подождать, пока кто-нибудь откроет двери.
Ждать не пришлось. Трактир гудел потревоженным ульем, и входная дверь была распахнута.
Багор, недовольный и сонный, мрачно взирал на людей герцога, которые заглядывали под столы, двигали стулья, проверяли камин и даже простукивали стены.
Я настолько маленькая и незаметная, что могу поместиться под табуретом? Ситуация отдавала абсурдом.
— Милый, они ещё долго будут громить наш трактир? — невысокая блондинка в домашнем платье, пышными формами напоминающая наливное яблоко, прижалась к боку сухощавого супруга.
— Нет, милая, недолго. — Багор успокаивающе погладил жену по кое-как заплетенной косе. — Господа! Вы слышали мою жену? Покиньте трактир, у вас нет права обыскивать его.
К нему подлетел Эмаил, бессменный секретарь Горейского, и надменно процедил сквозь зубы:
— Ты знаешь, по приказу кого мы здесь?
Забавно и одновременно печально, что у помощника герцога больше спеси, чем у самого герцога.
Багор смерил Эмаила тяжелым взглядом:
— Без разницы, у вас нет прав перерывать вверх дном мою собственность. Покиньте трактир, иначе я буду вынужден вызвать стражу из Белграда.
— Я заплачу за беспокойство, — лениво произнес герцог Горейский, спускаясь по лестнице.
К огромному моему сожалению, он успел привести себя в порядок — одежда
Молодой привлекательный аристократ, сильный маг с солидным состоянием, к тому же его владения соседствовали с землями рода Кери. Завидная партия, не так ли? Мои родные не понимали, почему я не хочу за него замуж, точнее, почему согласилась, а затем разорвала помолвку.
Увы, объяснить без последствий я не могла.
Засмотревшись на бывшего, я не сразу заметила позади него других людей: пухлого жреца, похожую на сухую палку шатенку и двух блондинов — молодого и в возрасте.
Служитель богини Матери мне незнаком, а вот остальные… Встретить отца, тетку и кузена я точно не ожидала! Притащив их сюда, герцог, в самом деле, планировал жениться без моего согласия.
Ух, какая же я молодец, что выпрыгнула из окна!..
— Так сколько? Я заплачу, — повторил Горейский, окидывая трактирщика снисходительным взглядом.
Тот на миг стиснул зубы, затем твердо заявил:
— Дело не в деньгах, а в том, как ведут себя ваши люди.
И Багор скрестил мускулистые руки на голой, испещренной шрамами груди — поднятый из постели, он не стал одеваться, натянув одни штаны. Крепкую шею трактирщика обхватывала цепочка с переделанным в кулон серебряным значком — вставший на дыбы медведь, который держал сосульку из топаза. Подобное украшение получали лишь лучшие стражники города-крепости Вьюги.
Герцог, видимо, об этом знал, и выражение его лица изменилось, как и тон голоса, когда он рассмотрел кулон.
— Прошу извинить за действия моих людей, которые бывают чересчур настойчивыми. Они уже уходят. — Горейский сделал знак секретарю.
Тот угодливо кивнул и тотчас ушел, забрав делавших обыск магов с собой.
Одна из самых приятных черт бывшего жениха — уважение сильных и талантливых людей и умение признавать хоть иногда свою неправоту. Жаль, на меня последнее не распространялось. Однажды открывшись, я стала уязвимой, той, с кем можно не считаться.
— Мы тоже уходим, — заявил Горейский.
Мой отец недоуменно вскинул брови. Кузен едва заметно скривился, а вот его мать скрывать недовольства не стала.
— Как уходим? Куда, ваша светлость? В белградскую гостиницу? — раздраженно вскричала она, одной рукой комкая дорогую ткань дорожного платья. — Посреди ночи, не найдя эту мелкую паршивку?
— Цисса, не забывайся! — громыхнул отец. — Ты говоришь о моей дочери!
Мне стало приятно, что он одернул свою невыносимую невестку. Все мое детство я была пустым местом для нее, а как только прадед выбрал своей ученицей, стала главным врагом.