Невеста трех женихов
Шрифт:
– Нет, – засмеялась Светка. – Я обижусь.
– Зачем? Ты уж постарайся, чтоб мне захотелось. Ну?
Света постаралась. Вполне успешно. Марио подсказывал, как еще она может свести его с ума.
Но как же мало им было отпущено на эти уроки! Ну почему не месяц, а только семь коротеньких денечков?
Ничего, все равно они вместе навсегда. И уж ночи в любом случае принадлежат только им. И никакой бизнес тут не властен.
После медовой недели закрутились дела, дела.
Новобрачные жили в собственном доме. Все в нем оказалось уже обустроено,
С работой Марио советовал не спешить. Осваиваться на новом месте – нелегкий труд. Работа будет, не убежит от нее, но пока надо почувствовать себя на равных с теми, кто в этой стране родился и вырос. И, кстати, чего жене не хватает? Вот, пожалуйста, две кредитные карточки. Пользуйся. Отчета никто не спросит. У тебя все права законной супруги. Поживи в свое удовольствие. В конце концов, Марио сознался, что, как муж, вполне обеспечивающий свою семью, он против того, чтобы Света работала. Ему хочется вечерами иметь дело с отдохнувшей, радостной, ухоженной женщиной, а не той, что все дневные силы растратила на какого-то работодателя. Хотела было Светка обидеться: ведь обещал сразу с работой помочь, потому она и согласилась переехать на чужбину. А потом поняла: кое в чем муж прав. Она ведь действительно всю предыдущую жизнь училась, потом училась и работала, потом работала. Имеет она право хоть немного оглядеться? После венчания ей было не стыдно пользоваться деньгами мужа. Они – семья. Не из милости она тут живет. Осмотрится, приживется, отдышится и вернется тогда к этой теме.
Света поначалу мучительно стеснялась, что убираться к ним приходила филиппинка Соня, которая почтительно обращалась к ней: «Синьора».
– Как я буду давать ей указания? Мне очень неудобно. Я и сама могла бы убраться, раз уж у меня работы нет, – жаловалась Света мужу.
– У всех своя работа. Она наводит порядок в нашем доме. Этой работой она обеспечивает свою жизнь. А ты богатая синьора, способная двадцать таких, как Соня, держать в прислугах. Привыкай. Так устроена жизнь. Ты – выше ее по положению. Она обязана беспрекословно выполнять все твои распоряжения. Только тогда в доме наступит порядок, – поучал Марио, для которого жизнь со слугами казалась вполне естественной, правильной и единственно возможной.
Может, конечно, он и прав, но не умела Света выставлять себя госпожой. Не умела показывать свое превосходство. И учиться этому не собиралась. Воспитывали ее по-другому. Ну как можно проявлять высокомерие по отношению к старательной и предупредительной Соне? У той подрастали в Маниле трое детей, за которыми приглядывал безработный муж. Большую часть заработанного она пересылала им. Но не унывала, всегда с улыбкой, энергичная, она еще Свету подбадривала, когда видела, что той грустно.
Как только Марио утром уезжал в свой офис, Света бежала на кухню к Соне,
– Ты иностранка, я иностранка. Ты тут одна, я тоже. Почему нам нельзя дружить? Это же делу не помешает.
– Хорошо, – согласилась Соня, – только не говорите господину. У итальянцев другие порядки, я работу боюсь потерять.
Так у Светы появилась своя маленькая тайна. Но от нее никому вреда не было и быть не могло.
Иногда в их утренних посиделках принимал участие – о ужас! – садовник, ухаживающий за садом, причем не итальянец, а тоже иностранец, выходец из Марокко, по имени Мунир. Своему искусству он учился во Франции, потом вот нашлась ему работа в Италии. Как иностранец, чужак, получал он значительно меньше итальянских коллег, хотя сады, созданные им, казались садами рая.
Пораженная невиданными цветами, вековыми деревьями, газонами, искусно, на французский манер, подстриженным кустарником, Света не скрывала своего восторга, сама заговорила с человеком, трудившимся не покладая рук ради этой красоты.
Мунир прекрасно говорил по-итальянски. Поначалу он был удивлен непривычным поведением синьоры: она общалась открыто, на равных. Потом догадался:
– Э, да ты не из них! Не местная. То-то я и вижу: у них таких красавиц не бывает.
Чувствовалось, что садовника гложет давняя обида на итальянцев.
Света пригласила его на кофе в дом, он удивленно засмеялся, но пришел. Вот собрались они – три человека с разных концов света, заброшенных волею судьбы в одну точку земного шара в один и тот же отрезок времени. У каждого за плечами свое, но есть и общее: всех их гнала на чужбину любовь. Соню – любовь к детям, которых нечем было бы кормить, если б не ее работа. Мунира – любовь к своему делу, Свету – любовь к мужу. Но только одной «синьоре Кьяре» любовь улыбалась, поворачиваясь своим добрым ликом. Собеседники ее страдали и претерпевали. Это становилось ясно из их рассказов.
– Ты вот из родного дома уехала. Тебя нужда гнала? – спрашивал белокожую ясноликую Свету смуглый черноглазый Мунир.
– Конечно же, нет, – улыбалась Светлана. – У меня на родине квартира, работа была, хорошая профессия… Я полюбила, вышла замуж – разве я одна такая?
– Ты еще их тут не знаешь. Они расисты. Всех, кроме себя самих, презирают. Они – самые совершенные. А я тебе так скажу: они – самые бесчестные, жадные. Обманывают на каждом шагу. За грош удавятся.
Света вспоминала свадебные подарки и, конечно, не верила. В душе Мунира явно жили печальные воспоминания, которые лучше гнать от себя.
– Я тут попросил прибавку к жалованью, совсем немного. Надоело получать половину того, что местные получают, работая в сто раз меньше.
Он назвал сумму, которую просил у хозяина. И правда ерунда. Что-то около семидесяти долларов выходило, если с местных денег пересчитать. Меньше, чем один их обыденный ужин в хорошем ресторане.
– И знаешь, что он мне ответил, твой муж? «Забудь», – говорит!
Этому Света как раз верила. В делах Марио не церемонился и никого не жалел. Он умел сказать «нет», отстаивая свои интересы.