Невеста вне отбора

Самсонова Наталья

Катти как-то истерически хихикнула и прищелкнула пальцами. В тот же момент два кресла и стеклянный столик оказались в плену цветущих лиан.

– С горла, - решительно произнесла Мадди и мрачно посмотрела на винную пробку. Штопор остался в спальне.

Но никуда идти не пришлось. От лианы отделился отросток, ощупал горлышко бутылки, оплел его и через секунду бросил пробку на пол.

Мадди сделала глоток и передала бутылку подруге.

– Не в руках грей, а глотай.

Сделав глоток, Катти закашлялась.

– Боги,

что это?

– Крепленое вино, - с гордостью произнесла Мадди.
– Моя матушка делает. Ну, на самом деле, можно сказать, что это вишневая наливка. Хотя именно это - вишня-черешня. Ну что, ты готова рассказывать?

Вернув бутылку, Катти неловко пожала плечами:

– Да нечего особого рассказывать. Помнишь, я рассказывала тебе о сыне мельника?

– Помню.

– Он не умер. Это был наш белатор Альтгар.

Мадди сделала щедрый глоток, сдержала ругательства, отпила еще и впихнула бутылку в руки Катарины.

– И как он это преподнес?

– Преподнес? Вывалил. Вечер так хорошо начинался. У костра, мы жарили хлеб с ветчиной, и вдруг... Бам! Нет, он говорит, что не знал о своей якобы смерти. Но мне-то разве легче? От его незнания? А почему раньше не связался? Он же прыгает по всему королевству как гребаный кузнечик!

– А ты его спросила об этом?

В ответ Катти медленно покачала головой, отпила вино и отдала бутылку:

– Я побоялась. Понимаешь, если отбросить в сторону лишние эмоции, то я очень рада, что он жив. В любых обстоятельствах живой человек лучше мертвого. И я побоялась, что наговорю ему чего-нибудь непростительного.

– Например?

– Например, у меня на языке вертелось «лучше бы ты сдох», - невесело рассмеялась Катарина.
– Хотя сама я помню, как молила Серую Богиню вернуть его к жизни.

– Дай ему шанс объясниться, - серьезно произнесла Мадди.
– Сколько лет назад погиб твой мельник?

– Почти год. Я успокоительные капли пила стаканами.
– Катарина хмыкнула.
– Заучила его подарок наизусть. Мечтала совершить какое-нибудь открытие и посвятить его памяти. А он тут... скачет. Нет, он сказал, что долго лечился, потом было покушение на наследника, потом Отбор. Но крыс-то он к вам травить пришел! А меня изругал.

– Когда успел?

– При первой встрече, - всхлипнула Катти.
– Ты же помнишь, «девушки не должны быть влюблены в кого-либо». А у меня венец, а он думал, что я в деревне по нему страдаю...

– Во дает, - поразилась Мадди.
– Нет, ну я конечно за то, чтобы послать его крыс травить. Но видя тебя и твои слезы - ты его все еще любишь.

– Люблю, - уныло отозвалась Катарина.

– Значит, надо разбираться. И либо все будет радужно - вдруг у него и правда есть какое-то железное оправдание. Либо ты в нем разочаруешься, что тоже весьма радужно. И это значит, что впереди у тебя счастье. В любом случае.

– Я тебя люблю, - серьезно произнесла Катарина.
– Но

если ты не против, посплю немного. Очень уж забористое у твоей мамы вино.

– Да, выпили чуть-чуть, а язык заплетается, - согласилась Мадди.

Цветы растаяли, Катарина поднялась на ноги, чуть пошатнулась, но устояла. И уже в спальне тихо спросила:

– Останешься со мной?

– О чем речь, конечно. Укладывайся, я корсет стащу и платье переодену. И будильник возьму. А то мы если обед проспим, до ужина с голоду умрем.

Когда Мадди вернулась, Катарина уже спала. Бледное, зеленоватое лицо, тени под глазами.

– Ох, ну попадешься же ты мне, дерр белатор, - вздохнула ванен Скомпф.

Спать не очень хотелось, поэтому она просто прилегла рядом с подругой и вытащила блокнот.

Мадди хотела после Отбора продать свои подарочные украшения и открыть лавку. Потому что... потому что солеварня ее уже не прельщала. Пример матери был более чем красноречив. Нет, она, Мадди, умеет по хозяйству. И вязать любит, но только зимой и под настроение. А то всю молодость ради общего дела горбатиться, а потом муж одумается и возьмется за управление налаженной торговлей. А чего ж не поуправлять, коли все как хорошо смазанный механизм - работает без сбоев.

Гневно засопев, Мадди поправила пару циферок и в красках представила, как остается закрытая в своих комнатах. При детях и собаках. При чем тут собаки, она сама не знала, но обидно было почти до слез.

Так или иначе, а ей все равно нужно около пяти сотен. Если загнать украшения коллекционерам, может получиться куда больше. Но, скорее всего, придется продавать в виде лома.

Тяжело вздохнув, ванен Скомпф убрала блокнотик и прилегла на подушку. Размышляя о будущем, мечтая, она сама не заметила, как задремала.

Из дрёмы ее вырвал звон и заполошный вскрик Катарины, которая подскочила на постели.

– Что происходит?
– коротко спросила Мадди.

– Похоже, это Альтгар. Он изменил стол, чтобы иметь возможность со мной связаться, - тихо сказала Катти.
– Я боюсь.

– Думаешь, дерр белатор лично из стола вылезет?
– хмыкнула сонная Мадди.

И в этот же момент затрезвонил будильник. Чудо артефакторной мысли резво соскочило с тумбочки и ушустрило под кровать.

– Что это?
– ошеломленно спросила Катарина.

– Я очень, очень плохо просыпаюсь по утрам, - поморщилась Мадди.
– Сейчас слазаю за ним.

Но ловить разбушевавшийся будильник пришлось вдвоем - он до последнего не давался в руки. А когда его выключили, еще и водой в лицо плеснул. Напоследок, так сказать.

– Какая прелесть. Мне тоже такой нужен. Брату.

– Как освободимся из дворца, дам адресок. Ну что, пошли смотреть на великие извинительные дары?

– Он не может ничего подарить мне, - покачала головой Катарина.
– До конца Отбора что-либо дарить может только принц.