Невеста воина, или Месть по расписанию
Шрифт:
— Я воспитывалась в доме отца, я часто тренировалась вместе с братом Кираном. Именно он и был для меня настоящей семьей… Да, Кирюш, ты носишь его имя, имя воина… — Еще один тяжелый вздох. — Ладно, рассказываю дальше. В доме моего отца всегда было много воинов, но мне не нравился никто, а отец слишком любил, чтобы отдать кому-либо против моей воли. Ван МакЭдл — первый воин хассара Айгора, великого Рандо МакВарраса кагана Шатара.
— Стоп! — Я чуть вперед подалась. — Хассар Айгора — это мой отец и имя его Агарн.
— Сын, — пояснила мама. — И проблемы у меня начались именно
— Опять же стоп! — Я даже пальцем отрицательно покачала. — Ты увидела папандра в первый раз где?
— В доме моего отца. — Мама с подозрением смотрела на меня.
— Да? — Я выгнула бровь. — А как же Шоданар, тебе четырнадцать и твое поражение в какой-то там битве?
Мамуля в лице изменилась, задумалась, а после прошептала:
— Да, но… я не помню Агарна в тот день, возможно, потому, что… поражение было крайне неприятным фактом для меня… Знаешь, меня тогда уложили фальш-подсечкой и… Неважно. Но я не помню, чтобы видела Агарна в тот день.
— Зато он тебя запомнил, — с усмешкой обрадовала я. — И голову потерял именно тогда. И над ним посмеивались даже, вот.
Мама отрицательно покачала головой, потом задумалась, а после решила продолжить рассказ:
— Я не помню его в Шоданаре, но, едва я подросла, Агарн МакВаррас стал частым гостем в доме моего отца. И причину своих появлений он не скрывал. Ни от кого не скрывал. И я точно знала: стоит могучему воину с черными глазами въехать во двор, как я не смогу ступить и шага, не ощущая его взгляда на себе… — И как-то совсем тихо добавила: — Мне было пятнадцать…
— Жуть! — честно сказала я, осознавая, что папик год к дому МакЭдл подбирался.
— Никто и не спорит. — Мама смотрела куда-то вдаль, судя по всему, вспоминая годы юности. — Но тогда я не переживала: отец никогда не отдал бы меня даже воину первой руки, и все знали, что папа меня так любит, что посмеет отказать даже хассару, не то что его сыну. Отец и отказал, едва мне было сделано предложение… Агарн был девятым сыном, — продолжила мама, — но после гибели отца он неимоверным образом победил всех старших братьев и стал новым хассаром Айгора. Мне тогда едва исполнилось семнадцать. Киран только прошел посвящение и едва набирал массу, необходимую для принятия… неважно.
— Тени, — догадалась я.
— Забудь.
— Ты продолжай, продолжай, не отвлекайся. — Я начала грызть булочку.
Обычно я ее просто кусаю, а сейчас нервное, наверное.
— Кирюш…
— Мам, я в норме. Ты мне лучше сама все расскажи, а то информации много путаной, да еще и из разных источников. Так что лучше сама. Правда. А то знаешь, у меня все воспоминания из детства про то, как ты говоришь: «Нет у нас папы, Кирочка, оно и к лучшему». И знаешь, я всегда тебе верила, в смысле, что оно к лучшему. А дальше чего было?
И мама нехотя продолжила:
— Когда хассаром стал твой отец, все изменилось. Агарн оказался очень жестким правителем, я бы даже сказала жестоким. Многие воины первой руки были лишены статуса, некоторые из тех, кто в иерархии ниже, оказались на ведущих ролях. Беда пришла и в наш дом — отец был обвинен в сговоре с представителями рода МакДрагар…
— Клан Нрого! —
— Да, хассар Нрого был вхож в наш дом, несколько раз он останавливался у нас по приезде в хасса-рат Айгора, а мы с Кираном очень сдружились с его младшим братом Харро. Но заговор… измена… Мой отец был благородным воином, обвинение Агарна никто не воспринял иначе как клевету с умыслом. В чем был умысел, также никто не сомневался. Однако теперь Агарн был хассаром, и мой отец не имел права отказаться от вызова на бой.
Жевать я перестала, жадно слушая каждое мамино слово. Мамуля грустно улыбнулась и продолжила:
— Мы с Кираном понимали, что у отца нет и шанса на победу. Возраст и потеря нашей мамы подкосили его здоровье. У него не было шансов, мы понимали это отчетливо. С другой стороны, мы, как наследники, причем единственные, могли принять вызов. Более того, мы были единоутробные, то есть два как один. А я, Кирюш, к семнадцати была достойным воином. И вызов приняли мы.
Невольно вспомнила свой бой с папандром… и осознала, что у мамы с дядей тоже и шанса не было. Совсем. Грустно.
— Это был удивительный бой, — прошептала мама. — Киара и Киран, как две тени, против самого хассара. Бой, на который собралось так много воинов, что сражение перенесли в Шоданар. И мама была с нами. Мама, которая пошла на нарушение закона, чтобы Киран раньше времени прошел процедуру принятия… — Судорожный вздох и едва слышное: — Но мы проиграли. Агарн оказался слишком быстр, слишком силен. Я успела нанести лишь два удара прежде, чем он блокировал мои руки…
А я вспомнила, как тот же фокус папашка проделал со мной, и невольно поежилась. Даже мне тогда было крайне неприятно вдруг оказаться беспомощной, но я и представить не могу, что чувствовала мама, лишившись рук в момент боя.
— И все же его кровь увидели все! — Мамочка вдруг вскинула голову, и я увидела ее прежней — сильной, смелой, отважной, не боящейся бросить вызов всему миру. — Я ранила его ножом, так как меч хассар Айгора сумел выбить… Но после… Он боялся причинить мне вред, именно поэтому допустил собственное ранение, а с Кираном Агарн не церемонился, и это было просто избиение младенца.
Мама замолчала, быстрым, каким-то стыдливым движением вытерла одинокую слезу и продолжила:
— Представь себе арену, покрытую мелким песком, меня, раз за разом пытающуюся встать, и Кира-на… медленно падающего на колени с торчащим из груди мечом… Если бы я не была воином, в тот миг, наверное, голосила и выла бы, как обычная женщина… Но я не проронила и слезинки! Потому что я — Киара, Пантера МакЭдл!
Я грустно вздохнула, мама тоже. Пантера не пантера, а чем все закончилось, знали обе…
— Мы были два как один, — продолжила мамуля, — и Агарн взял только мою жизнь, Киран остался жив. Мой отец остался жив. А я… Он мог забрать меня сразу, но решил побыть благородным и потребовал лишь ночи. Ночь по праву сильнейшего воина, указав мне еще раз, что я всего лишь женщина… И в то же время он надеялся, что та ночь изменит мое отношение к хассару Айгора. Ведь воины, Кирюш, столь искусны, что могут вызвать желание даже у ненавидящей всей душой женщины.