Невеста войны. Против «псов–рыцарей»
Шрифт:
И тосковать себе тоже не позволяла, голова должна быть ясной, а характер твердым. Я тоже чего-то стою, и даже куда больше этих домохозяек с пухлыми щечками. Хотя я знакома с тем, как из-за глазок и губок рушилось даже боевое братство. За примерами далеко ходить не надо, Тишаня, как выловил свою Илицу, о том, кто его учил уму-разуму и не вспоминал, наведывался изредка, и все. А Лушка? Она же просто променяла меня и наши благородные цели на круглые глаза своего Биргера. Если бы не захотела, шиш мою сестрицу даже Биргер заставил бы остаться у него. Предатели… вам бы все амуры, лямуры… а с врагами Руси я одна биться должна, что ли?! Я, между прочим, когда
Решив, что являю собой пример остальным в плане выполнения гражданского долга, несколько успокоилась, хотя это спокойствие сильно отдавало мстительностью. И конечно, заботы со стороны не прибавило, все нужно делать самой, и убедить князя взять меня в дружину тоже. Александр Ярославич очень твердо определил, кого возьмет с собой, я в эту компанию входить не могла по определению, потому как относилась к дамской части Новгорода и была обязана служить молебны и лить слезы в ожидании возвращения дружины. А если я не хочу? Да кто меня спрашивать будет!
Пусть только попробует не взять! Я вам не тихая боярышня и даже не Лушка, я за себя и постоять могу.
Дружина изготовилась к выходу, потому нас со Славой встречало немало изумленных глаз и не меньше насмешек. На сей раз я не стала скрывать свою принадлежность к прекрасной половине человечества, пусть знают наших.
Как и ожидалось, князь тоже удивился:
– Не могу тебя взять с собой.
Нет, ты на него посмотри, а? А я тебя спрашивала, что ли? Сама поеду и подвиг какой-нибудь совершу.
– Мы не погулять идем, трудно будет, даже мужчин не всех беру, только опытных ратников.
Очень хотелось сказать, что многим ратникам до меня далеко, но решила лучше показать. Я спокойно достала стрелу из тула, наложила ее на налучье… Жаль, конечно, разбитого горшка, сушившегося на дальнем тыне, его осколки полетели в разные стороны брызгами.
Несколько мгновений было тихо, потом крякнул пожилой ратник рядом с князем, следом рассмеялся и сам Александр.
– А еще чего умеешь?
– Там покажу, поехали.
Наглость второе счастье, сказала и тронула поводья Славы так, словно это не князь, а я командовала ратью. А что, мне не привыкать, конечно, здесь дружина покрепче моей бывшей сборно-козельской, но ведь и я поумнела за два года.
Когда выбрались из Новгорода, князь Александр поехал рядом:
– Ты где так научилась-то?
– Я Рязань защищала, потом в дружине у Евпатия Коловрата билась…
– Это кто?
Вот те на! Не знать героев собственной страны – это для князя позор. Но тут же сообразила, что Новгород за лесами, может, и в остальной Руси не сразу о Евпатии узнают. Пришлось объяснять. Заодно и о нашей конной рати, которая досаждала Батыю. Я честно старалась не выпячивать нашу, и тем более свою, роль в истории, но все же получалось эффектно. Про тавро у Батыя почему-то промолчала, чутье подсказывало, что не стоит вот так открыто вещать всем (а слушал меня уже не только князь), тайна есть тайна, может, пригодится.
Теперь на меня смотрели, как на нечто запредельное, и ни у кого не возникло мысли отправить обратно. Я просила только об одном: не мешать и не рассказывать остальным.
– Почему, не хочешь быть героиней?
– Не хочу.
– А будущее откуда знаешь? – Князь спросил тихо, совсем тихо.
– Это не я, это Вятич.
– Где он?
– Я потом расскажу, он старается сбить с толку рыцарей, чтобы не двинулись к нам одновременно
Князь только кивнул, разговаривать особенно оказалось некогда, мы очень торопились, кто знает, получилось у Вятича или нет (хотя я очень верила, что получилось), шведов нужно побить быстро и так же быстро вернуться в Новгород, чтобы быть готовыми к удару с запада от крестоносцев.
Пешая рать также спешно сплавлялась расшивами по Волхову, чтобы идти до Нево и потом по Тосне, пока будет возможно. А уж там все лесом, на цыпочках и шепотом, спугнуть шведов никак нельзя, в скорости и скрытности залог успеха. Пока все получалось.
Старейшина Пельгусий не спал уже которую ночь, все переживал, что стоит на минуту не приглядеть за свеями, как те уплывут. Что он тогда князю Александру скажет? Но все шло хорошо, свеи не замечали, что за ними следят. Ижора, знавшая каждую тропинку, каждое дерево в лесу, прекрасно умевшая неслышно двигаться и тихо сидеть в засадах, сумела не показаться шведам, не спуская с них глаз.
На небольшую поляну, где укрывались ижорцы, раздвинув кусты так, что даже любопытные сороки голоса не подали, вышел человек. Одет он странно – поверх вымазанной зеленым рубахи прицеплены ветки, на голове тоже куст. Подойдя к сидевшему в стороне Пельгусию, опустился на траву, знаком показав, что все в порядке. Они уже который день обходились без костров и разговаривали шепотом. Ни один запах или звук не должен выдать присутствие в лесу людей. Шведы не суются глубже в заросли, видно, боятся заблудиться, это на руку ижорцам, но все равно надо быть осторожными. Пельгусий кивком спросил подошедшего, как, мол? Тот спокойно кивнул в ответ: все в порядке, стоят. Возле самого старейшины сидел другой, только что прибывший ижорец. Он принес хорошую весть: новгородский князь спешит со своим войском уже от Ладоги сюда. Старейшина радовался: пора встречать.
На место пришедшего уже заступил новый доглядчик. И снова кусты не шелохнулись и птицы не забеспокоились. А внимательные глаза все примечали: и сколько человек на шнеках, и как коней выпасают днем, и когда обедать садятся. Это пригодится новгородскому князю, когда тот подойдет бить набежников.
Противостояние
Берег Невы занят шведскими шатрами. На большой поляне, где можно и коней выпасти, и самим расположиться, стояли шатры рыцарей. Больше других выделялся шитый золотом шатер, в котором ночевали Биргер и Улоф Фаси, ведущие шведское войско. Рядом поменьше шатер епископа Томаса. В остальных рыцари, оруженосцы и другие командиры. Шатры норвежцев стояли отдельно, Биргер и Мельнирн терпеть друг друга не могли, потому и старались держаться подальше. Датчане, напротив, встали ближе к шведам.
Из золоченого шатра вышел Биргер, остановился, щурясь на солнце, привычно огляделся, проверяя, все ли в порядке. Шнеки расположились ровными рядами по два: борт к борту, нос к носу. Между собой соединены мостиками, с крайних на берег перекинуты сходни, по которым удобно сводить коней да и самим ходить тоже. Это хорошо, в случае опасности шнеки смогут быстро отойти от берега, подняв якоря. Вперед до порогов выставлена дозорная охрана, если и покажутся на реке русские ладьи, то, пока пройдут пороги, шведы успеют не только коней на суда ввести, но и выстроиться в боевой порядок. Биргер подумал о том, что, пожалуй, в таком случае коней незачем тащить на суда, пусть себе пасутся вволю, пока он будет бить русичей.