Невеста Всадника без головы
Шрифт:
– Там же еще полно плитки! – ахнула Аня.
– Там работы на один день, если не заниматься саботажем. – Мастер невозмутимо грыз веточку укропа.
– А до этого вы занимались саботажем?
– Да, в определенный момент мне показалось, что вас это устраивает…
Аня промолчала. Что она успела узнать об этом молодом человеке? Что у него нет родных. Никаких родственников – ни близких, ни далеких. Живет он один в квартире, которая досталась ему от какой-то двоюродной тетки, которую он никогда не видел, а она не видела его. Но в завещании почему-то указала Олега. Аня узнала, что он учился в обычном интернате, потом, на удивление
«А чем вы занимались потом? После того, как уволились из этой компании?» – спросила Аня тогда. «Уроки физики давал будущим абитуриентам. Кинул клич по знакомым, они по своим знакомым, – без особого хвастовства, но и без стеснения принялся рассказывать Олег. – У меня было несколько учеников – это отлично меня кормило. И к тому же не давало забыть то, чему учили в институте, – а я ведь окончил его с красным дипломом. Да еще у меня оставалось свободное время… Был момент, когда я серьезно собирался в аспирантуру пойти – захотелось поучиться. Это ведь мы тогда не ценили эти возможности». Аня хотела не согласиться с Олегом – учиться она любила, и для нее учеба была как взятая высота для прыгуна с шестом – свидетельством успеха. Но, поразмыслив, она согласилась с Олегом: учеба, о которой говорил он, – учеба, как научная работа, учеба, как исследование, учеба не как приобретение дорогостоящих навыков, а как самообразование и постижение чего-то неизведанного – эта учеба сейчас может рассматриваться как роскошь. Она, Аня, училась за деньги и для денег, результаты ее учебы были ею же монетизированы, а сам процесс настолько интенсивен, что для радости познания места не оставалось.
…И вот теперь даже этих славных разговоров она могла лишиться. Ужин с индейкой – и до свидания.
За окном шумел голыми ветками все тот же обрубок тополя. Желтые листья, словно лохмотья облупившейся краски, усеяли газон, а звуки старенькой фабрики стали пронзительно явственными в холодном гулком воздухе ноября. Аня открыла глаза, когда еще небо было предрассветно серым. Несмотря на ранний час, город за стенами уже ожил. И что-то неправильное было в том, что они никуда не спешат, в том, что сегодня у них нет никаких дел, кроме любви, трогательных объяснений и разговоров, начинающихся со слов «А помнишь…». Весь город уже хлопал дверьми, дверцами, калитками, а они преспокойно лежали на новом широком диване, обнявшиеся и никуда не торопившиеся. Они выпали из этого мира, и оба ничуть об этом не жалели.
– Зачем ты так рано проснулась? – не поворачиваясь лицом к Ане, спросил Олег.
– Не знаю. Проснулась, и все.
– Сейчас я тебя обниму, и ты опять заснешь.
– Обними, только спать я не буду. Не хочу. Мне так хорошо лежать и просто думать, просто смотреть – на то, что я уже давно видела и давно знаю. Но сейчас эти знакомые вещи совсем другие… – уютно шептала
– Они – те же. Это ты другая. – Олег наконец повернулся к Ане: – Скажи, ты думаешь о нем?
– О нем – это о Максиме?
– Да.
– Нет, я не думаю о нем. Я думаю о себе.
– И что же ты надумала?
– Что я подлая и неблагодарная, но честная и смелая.
– Согласен.
– Ты даже не удивлен подобной характеристикой?
– Не удивлен. Она верная и точная.
– Ты считаешь, что я сделала все правильно?
– Я считаю, что ты должна была так сделать. Ты сделала это вовремя.
– Да, после свадьбы это было бы совсем нехорошо…
– Нехорошо. Только вот вопрос: почему ты обо этом все время думаешь?
– Алло, привет!
– Привет!
– Ты когда дома будешь?
– Скоро, а что ты хотел?
– Я освободился пораньше и сижу жду тебя неподалеку, в кафе.
– Что-то случилось?
– Нет. Я просто жду тебя.
– Тогда я бегу.
– Осторожней!
– Постараюсь.
– А вот и я! Ой, помадой тебя испачкала!
– Вот и хорошо. Теперь не буду умываться, сохраню эту метку на всю жизнь!
– Нет, ты уж лучше умывайся, а я тебя буду чаще целовать!
– Насколько чаще?
– Намного чаще!
– И не надоест?!
– Мне кажется, что нет, не надоест.
– Вот и отлично! Тогда я могу сделать тебе предложение.
– Какое?
– Я предлагаю тебе целовать меня всю оставшуюся жизнь. Прежде чем ответить, подумай – этот срок весьма велик!
– Подумала. Согласна.
– Привет!
– Привет!
– Что делаешь?
– Работаю. Видишь ли, в это время суток работает большинство людей наших широт.
– Я тебе помешала?
– Да.
– …
– Я слушаю тебя. Ты мне помешала, но я тебя слушаю.
– Я просто так позвонила.
– И я тебя люблю.
– Почему ты так долго не отвечал?
– Как долго? Несколько секунд – у меня руки мокрые были.
– А ты где?
– На работе, уже закончил, скоро домой буду выезжать.
– Да? хорошо.
– Тогда пока? До встречи?
– Нет, а все-таки почему так долго не отвечал?
– Этот вопрос я не хочу обсуждать вот так, на ходу.
– Олег, не будь ребенком! Нельзя жить на две квартиры, это тяжело, неудобно и противоестественно для людей, которые собираются пожениться.
– Согласен. Поэтому и удивляюсь, что ты до сих пор не переехала ко мне.
– Я не хочу жить в твоей квартире. Я привыкла к своей. И она удобнее для семейной жизни.
– Я же считаю с точностью до наоборот. К тому же мужчина должен привести женщину к себе в дом.
– Это так принципиально?
– Для меня – да. Извини, но вряд ли мы договоримся в этом вопросе.
– А что делать с моей?
– Сдавай и трать эти деньги на себя. Или откладывай.
– О господи! Как же тяжело! Мне не хочется сдавать квартиру. Там только что сделан ремонт, я с таким удовольствием занималась им, я душу вложила. Ты же знаешь! И представь, что здесь будут жить чужие люди!
– Понимаю. Но…
– Слушай, у меня идея…
– Не получится.
– Мы до свадьбы будем жить порознь. Будем встречаться – или у меня, или у тебя, неважно. Но окончательно решим этот вопрос после всех торжеств.