Невеста
Шрифт:
— Здравствуй, Валя, — сказал Андрей.
Ему хотелось произнести эти слова весело, беспечно, а они прозвучали нерешительно, даже робко. Все же в первые минуты Андрею показалось, что Валя рада его приходу, что она даже ждала его. Но это была странная, печальная радость. Так встречает тяжелобольной навестившего его человека.
— Пойдем, Андрюша, — сказала Валя. — Как хорошо, что ты пришел! Все эти дни я хотела тебе позвонить.
Она повела его в свою комнату. Здесь все было без перемен, все выглядело
— Знаешь, Валя, ты очень изменилась. Ты заболела?
Она медленно покачала головой.
— Нет, я здорова.
— Но что-то случилось, я же вижу, — настаивал Андрей. — Ты совсем другая.
— У меня большое горе, Андрюша, — тихо произнесла Валя.
— Горе? — изумленно переспросил Андрей.
— Я хотела тебе позвонить, посоветоваться, — словно не слыша его вопроса, продолжала Валя. — Ты много знаешь… А мне так нужен совет!
— Какой совет? — встревоженно произнес Андрей. — Говори, Валя, что случилось?
— Володя в тюрьме.
— Володя? — удивленно переспросил Андрей и осекся. «Да-да, его зовут Владимиром». — За что же он попал в тюрьму? — делая над собой усилие, спросил он.
— За что?! — воскликнула Валя, и Андрей увидел, как глаза ее заблестели. — Я тебе сейчас все расскажу!
После того как Валя окончила свой рассказ, Андрей некоторое время сидел молча. Потом, подчиняясь настойчивому желанию, спросил:
— Твой отец знает?
— Да.
— Ты спрашивала у него совета?
— Он ненавидит Володю, — тихо ответила Валя.
«Ах, вот как! — подумал Андрей. — Тогда все ясно. Теперь понятно, почему он мне позвонил». Андрею стало горько.
— Что же ты намерена делать? — мрачно спросил он.
— Не знаю, — сказала Валя, не глядя на Андрея. — Может быть, написать прокурору? — спросила она после паузы.
— О чем?
— Я уверена, что каждый человек, который захочет объективно разобраться…
— В чем?
— Как в чем? — Валя резко приподняла плечи, и на лице ее отразилось недоумение. — Во всем этом деле.
— Что же тут разбираться? И так все ясно.
Андрею стало обидно. Значит, он понадобился Вале только для того, чтобы посоветоваться с ним. Видимо, ей и в голову не приходило, что вести этот разговор о Харламове ему неприятно, мучительно.
Когда Валя рассказывала о Володе, Андрей внимательно следил за ее лицом. Ему казалось, что временами оно становится прежним, хорошо знакомым ему и что выражение напряженной сосредоточенности исчезает.
Иногда Валя наклонялась к Андрею, брала его за руку, крепко сжимала ее. Хотя он и понимал, что Валя наклоняется к нему и сжимает его руку ради другого, ему начинало казаться, что надежда еще есть
Но с каждой минутой он все более отчетливо сознавал, что вернуть Валю невозможно. И ему захотелось сказать ей нечто злое, беспощадное, такое, что до конца разрушило бы все ее бессмысленные иллюзии.
— Что же тут разбираться? — настойчиво повторил Андрей. — Из всего того, что ты мне рассказала, — кстати, спасибо за доверие, — заметил он саркастически, — явствует, что суду, как говорится, все было ясно.
— Нет, — воскликнула Валя, — не все!
Он вопросительно приподнял брови над оправой очков.
— Они судили другого человека. Понимаешь, Андрюша, другого!
— Фантастика!
Валя посмотрела на Андрея с недоумением, как на человека, не понимающего самых элементарных, всем очевидных вещей.
— Но он же совсем не такой! Он честный, правдивый человек! Отзывчивый, добрый…
— Я думаю, — сказал Андрей, — что сентиментальная сторона вопроса мало занимала судей.
— Но как ты можешь так говорить! — возмущенно воскликнула Валя. — Ведь речь идет о судьбе человека!
Андрей почувствовал, что больше не может сдерживаться. Горечь, досада, обида снова нахлынули на него.
— А о другом человеке ты подумала? — крикнул он. — Ты сказала, что рада моему приходу. Это ложь! Понимаешь, ложь! Тебе нужен не я, а адвокат, вот кто тебе нужен!..
Он задохнулся, стараясь совладать с собой. Валя смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Прости меня, Андрюша, — с грустью сказала Валя. — Я не хотела причинить тебе боль. Но это сильнее меня. Я ничего не могу с собой поделать…
Андрей понял, что уйти не может. Даже если бы захотел. Но если он хочет остаться, то должен продолжать этот мучительный разговор.
— Хорошо, Валя, — глухо сказал он, — не обращай внимания на мои слова. Итак, — теперь Андрей старался говорить спокойно и рассудительно, — ты хочешь написать прокурору. Но факты остаются фактами. Характер этого человека никого не интересует. О чем же ты хочешь писать прокурору?
— О нем, — словно обрадовавшись возможности продолжать разговор о Володе, сказала Валя, — о том, что он не такой, каким показался им на суде. Все твердят: «Факты, факты!» Но разве сам человек не факт? Разве он так прост, что о нем можно все узнать в течение каких-нибудь двух часов?
Андрею пришла в голову странная мысль. В основе всего того, что происходит сейчас с Валей, лежит просто наваждение. Вся она во власти противоречащей здравому смыслу навязчивой идеи. Ей надо противопоставить голос рассудка, железную логику. Сделать то, что делают врачи-психоаналитики. Надо вырвать Валю из заколдованного круга. Не высмеивать ее, не иронизировать, а расшифровать ее мысли, представить все в истинном свете.