Невеста
Шрифт:
— Харламов Владимир Андреевич, двадцать три года, электромонтер пятого участка Энергостроя, — механически, словно не понимая, к чему все эти вопросы, ответил Володя.
— Отвечать надо ясно и полностью, — не повышая голоса, заметил судья. — Подсудимый Васин…
Сидевший рядом с Харламовым невысокий, уже полнеющий молодой человек вскочил, как только судья назвал его фамилию.
Он стоял, вытянувшись во весь свой невысокий рост, руки по швам, и торопливо отвечал:
— Васин. Вячеслав Федорович. Двадцать пять лет. Шофер автобазы пятого
На вопрос, есть ли у него ходатайства, Васин поспешно ответил:
— Не имею. Полностью доверяю суду.
Все остальное доносилось до Вали как бы издалека. Она едва слышала, как судья объявлял состав суда, спрашивал подсудимых, доверяют ли они этому составу, называл фамилии прокурора и адвокатов, снова спрашивал подсудимых, имеются ли у них отводы, разъяснял им их права…
Многое из того, что говорил судья, Валя пропустила мимо ушей. Но ее внимание привлек вопрос, обращенный к Володе:
— Подсудимый Харламов, вы согласны, чтобы вас защищала адвокат Голубова?
— Меня? Адвокат? — с удивлением и, как показалось Вале, с горечью переспросил Володя. — Не нужно мне никакого адвоката.
Судья поочередно наклонился к пожилой женщине, к старику и объявил, что ввиду отказа обвиняемого Харламова от адвоката суд, совещаясь на месте, определил освободить товарища Голубову от участия в судебном процессе.
Молодая, с высоким пучком волос женщина поднялась из-за стола, стоявшего перпендикулярно к судейскому, торопливо сложила бумаги в светло-желтую папку и вышла из зала.
«Почему? Почему он отказался от защитника?» — с тревогой подумала Валя, но в это время снова раздался голос судьи:
— Имеется просьба общественных организаций пятого участка Энергостроя о допущении Круглова Иннокентия Степановича в качестве общественного защитника Васина. Мнение прокурора? Адвоката?..
Никто не возражал.
Судья снова наклонился по очереди к обоим своим соседям, чуть шевеля при этом губами, и объявил:
— Суд, совещаясь на месте, определил: допустить в качестве общественного защитника… Вы защищаете одного Васина?
Круглоголовый, с красным лицом мужчина, сидевший на первой скамье, привстал и поспешно ответил:
— Точно. Одного Васина.
— Хорошо. Суд допускает в качестве общественного защитника… — судья заглянул в свои бумаги, — Круглова Иннокентия Степановича. Товарищ Круглов, займите место здесь. — Он кивнул на свободный стул, стоявший возле канцелярских столов.
«Васина… — повторила про себя Валя. — Одного Васина». Кажется, судья еще раньше назвал имена адвоката, который будет защищать Васина, и прокурора. Наверное, это они и сидят за канцелярскими столами: молодой человек, аккуратный, в темном костюме, в белой сорочке с галстуком, несмотря на жару, и небрежно одетая грузная женщина с туго набитым портфелем на коленях.
А кто же будет защищать Володю? Вале захотелось крикнуть: «Я, я буду его защищать! Ведь они не знают его, не знают! А я знаю. И я должна его защищать!»
Но она и сама понимала, что это невозможно.
— «15
«В восемнадцать часов двадцать минут, — повторила про себя Валя. — Наверное, тогда еще он думал, что успеет… Мы договорились встретиться без двадцати девять. У него было еще больше двух часов в запасе».
— «…При выезде на Воронинское шоссе, — продолжал судья, — Харламов, находившийся в кабине вместе с Васиным, попросил последнего передать ему руль, ссылаясь на то, что он, Харламов, имеет удостоверение на право управления автомашинами, которое получил в 1962 году после окончания автошколы…»
Теперь Вале казалось, что она сидит рядом с Володей в кабине грузовика и видит перед собой темную ленту шоссе. Дождь стучит по ветровому стеклу — да-да, в тот вечер шел дождь, — и «дворник» неустанно чертит на стекле свой полукруг. Володя сидит за рулем (она никогда не видела его за рулем, хотя знала, что когда-то он действительно учился в автошколе).
— «Допрошенный в качестве свидетеля, а затем обвиняемого Васин Вячеслав Федорович признал себя виновным в том, что передал управление машиной лицу, не вписанному в качестве водителя в путевой лист…»
Валя слушала ровный голос судьи, а перед глазами ее бежала бесконечная темная лента шоссе, и она уже не видела ветрового стекла; ей казалось, что дождь бьет ей прямо в лицо, как тогда, когда она стояла у входа в кино…
«Володя, Володя, — мысленно повторяла она, — скажи, так ли все это было, как говорит сейчас судья, которому ты безразличен: ведь он же никогда не видел тебя раньше и никогда не увидит потом… Ну посмотри на меня, Володя! Неужели ты не знаешь, не чувствуешь, что я здесь, здесь, здесь, ну, посмотри и скажи мне, молча, про себя скажи, как все это было на самом деле, и я пойму, сразу пойму, как всегда понимала тебя, даже когда ты молчал, когда скрывал, что у тебя на душе… Ну посмотри же на меня, Володя, и я все-все сразу пойму…»
— «Таким образом, — звучал ровный голос судьи, — установлено, что Васин Вячеслав Федорович, не имея на то законного права, передал руль управления автомашиной ГАЗ-51, горзнак АТ 08–51, Харламову Владимиру Андреевичу и последний, следуя по Воронинскому шоссе, на сорок втором километре совершил наезд…»
Судья, видимо, был близорук. Он обеими руками держал раскрытую папку почти у самых глаз. Поэтому Валя не видела выражения его лица и только слышала ровный, бесстрастный голос.
— «…совершил наезд на следовавшего в том же направлении на велосипеде гражданина Саврасова Дмитрия Егоровича, 1948 года рождения, причинив ему телесные повреждения, опасные для жизни…»