Невесты Чёрного Портного
Шрифт:
Во дворе есаула Ефима уже вовсю шли приготовления к свадьбе. Григорий молча передал коробку с платьем и фатой подружкам невесты и ушёл не оглядываясь. Девушки внесли её в главную комнату. Вбежала раскрасневшаяся Еленка, глазки её сияли, непослушные золотые локоны были уложены в гладкую причёску с тонким пробором посередине. Ей не терпелось рассмотреть свадебное платье и примерить фату. Одна из подружек развязала шёлковую ленту на коробке. Еленка скинула на пол крышку и вскрикнула…
На белоснежном атласе возлежало нарядное платье с фатой. Мерцали царские орнаменты, жёсткий лиф [11] был выложен узорами из кручёных шёлковых нитей, газовые присборенные рукава расшиты драгоценными камнями, юбка изукрашена венецианским кружевом. Невесомая фата распростёрлась в верхней части короба. Это была работа мастера высочайшего
11
Лиф – часть женского платья, охватывающая грудь и спину
Еленка прикоснулась было рукой к фате; ей казалось, что всё это сон. Может, солнце ещё не взошло или кто-то задёрнул шторы? От её прикосновения фата воспарила. По чёрному свадебному платью прошла волна. Оно стало медленно подниматься, вначале согнулось, присело, как будто внутри его был невидимый человек, приготовившийся к прыжку, и, медленно выпрямившись во весь рост, устремилось к помертвевшей от ужаса невесте. В совершенной тишине раздавался лишь шелест атласа и треск жёсткого лифа. Траурные ткани впитали в себя наползающую тьму и, став с ней единым целым, мгновенно окутали бедняжку Елену. Шнурки корсета, утягивая лиф, делали её талию всё тоньше и тоньше, – казалось, она вот-вот переломится; пышные юбки, став могильнокаменными, рядами покрыли тело, пригвоздили несчастную к полу; прозрачные рукава стянули руки. Чёрные ткани со змеиным шипением ползли по телу несчастной, обвивая смертельными кольцами девушку. Она не могла пошевелиться, позвать на помощь, дыхание её прервалось. Фата чёрным саваном обвила её золотую головку. Всё было кончено. Бездыханная Еленка рухнула в атласный короб, ставший её гробом.
Григория долго искали. Безутешный отец предлагал любую награду за поимку Портного-колдуна. Тот как в воду канул. Дом, прибежище чародея, сожгли. Говорили, что ночами в глубине комнат иногда мелькали огни. Местные ребята баловались или забредали лихие люди в поисках сокровищ? Обугленные стены дома долго ещё являли собой границу, разделявшую кварталы богатого люда и слободку бедняков. Все, кто проезжал или проходил мимо, крестились, а иные и плевали в сторону бывшей когда-то добротной усадьбы с фруктовым садом. Ничего не осталось. Лишь стволы обгоревших деревьев с устремлёнными в безмолвное небо чёрными ветвями да пустые глазницы окон ещё долго наводили на людей страх, схожий с мороком.
Глава 3
Юноша Гриша стал другим. Продолжал «жить» в своём доме. Люди так глупы. Они с угрозами и проклятиями искали его по всему городку. Да хоть по всей земле! Он смотрел на бессмысленную суету и смеялся. Если б мог смеяться. На его лице застыла маска страдания и боли. Глаза приняли оттенок расплавленной смолы, в их глубине исчезли отблески золота, что так любила бабушка.
«Милая бабушка, ты всё предвидела, но сама не хотела верить… Пыталась изменить мою судьбу…» Обрывки фраз иногда всплывали из того прошлого, где зрели краснобокие яблоки и гроздьями висели спелые вишни, где луна сменяла солнце, а солнце сменяло луну и можно было бегать босиком по лужам после летнего дождя. Но это было очень-очень давно, ещё в мире живых. Там любили и ненавидели, рождались и умирали, там гремели войны и революции. А он находился в своём мире, и вокруг него ничего не менялось: так же мерцали неугасимые свечи, отражаясь в бесконечном туннеле зеркал, холодный огонь камина освещал тяжёлые шторы на окнах, кресло с высокой спинкой, большой деревянный стол. На дубовой поверхности его в идеальном порядке разложены инструменты для создания шедевров дамских нарядов. Бесконечные ряды ножниц: серебряных и бронзовых, позолоченных и стальных, украшенных гравировкой, эмалью, фигурками диковинных животных. От самых крупных для закройщика до изящных, миниатюрных, с тонкими лезвиями для вырезывания кружев на тканях. Катушки швейных ниток всех расцветок надеты на деревянные тонкие шпильки; сверкали напёрстки из серебра, золота и фарфора, как каски миниатюрных солдат. Множество манекенов в свадебных нарядах широким полукругом обрамляли стол. Были учтены все капризы моды за полтора столетия. Кринолины, облегающие корсеты, расшитые жемчугом и кружевом; закрытые платья
Чёрный Портной медленно прохаживался по своим владениям. Его шаркающие шаги никого не тревожили, даже вековая пыль не клубилась вослед. Ничто не напоминало в этом сгорбленном старике стройного юношу с лёгкой походкой, румяным лицом и вьющимися кудрями. Его правое плечо значительно выше левого, голова наклонена вперёд, иногда он по-птичьи взглядывал искоса. Григория-человека состарила непоправимость совершённого. Да, любимая была с ним, иногда от неё веяло теплом. Или ему так чудилось? Изредка при появлении новой «модели» она будто оживала. Следила за ней, поворачивая головку в венке из белых цветов. Тогда её глаза приобретали оттенок голубого неба. Портной в эти мгновения обнимал её за кружевные плечи, прижимался губами к её холодным губам и вопрошал: слышит ли она его, чувствует ли? Но кукольное личико с длинными ресницами так и оставалось неподвижным с устремлённым в никуда взглядом.
Глава 4
Город окутала ночь. Опустела центральная площадь, где целый день до позднего вечера выступали творческие коллективы, звучала музыка, гремели салюты: отмечали День города. Компания молодёжи, негромко переговариваясь и делясь впечатлениями о празднике, шла по тёмным улицам. Свет фонарей выхватывал юношей и девушек, одетых в куртки, рваные джинсы и кроссовки. Одна из девчонок, с забранными в тяжёлый хвост сине-жёлтыми афрокосичками, вдруг стала вглядываться в двери дома, мимо которого её спутники уже прошли. Они, двери, будто двоились. Вместо привычных металлических, с кнопками домофона, стали проявляться деревянные, с тяжёлыми навесами.
Девушка усмехнулась про себя, проговорив вполголоса:
– Ну, Ульяша, догулялась, уже глюки накрывают. Завтра надо отоспаться, а то в институте ещё на лекции свалюсь…
Однако стены дома продолжали плыть и искажаться, как при взгляде сквозь оконное стекло под струями дождя. И вот перед Ульяной призывно приоткрылась дверь, украшенная овальным орнаментом, середину которого венчала прелестная женская головка. Заинтересовавшись, девушка взялась за бронзовую ручку и потянула на себя створку двери. Та распахнулась, открыв взору любопытной девчонки каменную лестницу, освещённую факелами. Её широкие ступени вели наверх, откуда лился яркий свет и веяло теплом.
Девушка шагнула внутрь. Дверь закрылась. Ульяна оглянулась. Мелькнула мысль, что хорошо бы друзей позвать. Но тут же решила: «Какие там друзья, побежали вперёд, будто меня и нет. Вот завтра расскажу про приключение – обзави-дуются!»
На верхней ступени появилась фигура старого человека, одетого в чёрный шёлковый костюм с белым цветком на груди.
– Это квест? Вы ведущий? – заторопилась Ульяна, взбегая по ступенькам.
Старик, слегка поклонившись, широким жестом руки пригласил ночную гостью пройти в зал. Портной внимательно изучал её лицо: широко раскрытые серые глаза, излишне полные губы – дань искусственной моде, маленькие ушки украшены множеством блестящих колечек, яркие нити в афрокосичках не дают возможности определить цвет волос девушки.
А она заворожённо разглядывала необычную огромную комнату.
Всё залито огнём от множества свечей в канделябрах. Посередине зала на массивном столе выложены свадебные головные уборы. На стульях и креслах, свободно расположенных по всему залу, наброшены нарядные кружевные и атласные платья. К каждому из них подобраны длинные шёлковые перчатки или маленькие ажурные митенки [12] .
Ульяна с загоревшимися глазами направилась к столу. Погрузила обе руки в ворох шляп и накидок.
12
Митенки – женские перчатки с открытыми пальцами.
– Всё можно мерить? – воскликнула она.
Подбежала к зеркалу и попыталась пристроить себе на голову изящную шляпку, расшитую жемчугом. Но копна африканских кос не желала помещаться под небольшую жёсткую тулью. Ульяна резко встряхнула головой, и вдруг её туго переплетённые косички распались на светлорусые пряди, легли локонами вдоль зарумянившихся щёк, прикрыли розовые ушки. Девушка мерила одну за другой шляпы: с широкими полями, ниспадающими на плечи; миниатюрные, что держатся на голове благодаря шляпной булавке; пышные береты, украшенные перьями и бантами. Старик находился рядом, ненавязчиво предлагая тот или иной головной убор.
Конец ознакомительного фрагмента.