Невесты Шерраби

Грегори Кей

— Замечательный конец, в прямом и переносном смысле слова, моей приятной прогулки с Риппером.

В голове Саймона не было и намека на насмешку, зато она безошибочно читалась в его глазах.

Оливия снова вспыхнула.

— Если это ваш лес, мистер Себастьян, значит, я, так сказать, вторглась в…

— Так сказать, вторглись. Но согласно многовековой традиции, вы имеете право гулять здесь. И я не буду возражать, если вы украсите мой лес своим присутствием.

— Украшу? — Это в линялых джинсах и старом

черном свитере. — Я не падка на лесть, мистер…

— Саймон. Забудьте про "мистера". Обойдемся без церемоний, мисс?.. — Он вопросительно поднял бровь.

Красивые брови, мельком подумала Оливия. Широкие и такие же бронзовые, как волосы.

— Оливия Нейсмит, — неохотно представилась она. — Извините, если я… рассердила вас.

Но Саймон Себастьян вовсе не выглядел рассерженным. Он стоял, прислонившись к дереву, скрестив руки на груди, с "малярной кистью", послушно сидевшей у его ног, и выглядел уверенно и непринужденно, как лорд и хозяин здешних мест. Впрочем, так оно и было. Лорд не лорд, но крупный землевладелец. Настоящий сельский помещик. Английский джентри — если это сословие еще не окончательно вымерло.

— За что вы извиняетесь, Оливия Нейсмит? Кажется, раньше я вас в деревне не встречал, верно?

На первый вопрос Оливия решила не отвечать.

— Не встречали. Мы с сыном переехали из Лондона всего месяц назад. Но наша хозяйка, миссис Кричли, сказала, что вы не будете возражать, если мы устроим пикник в ваших владениях.

— Не буду. — Голубые льдинки внимательно осмотрели поляну и многозначительно уставились на нетронутый мох у ног Оливии. — И не стал бы возражать даже в том случае, если бы увидел хоть малейший след вашего пикника.

— Это было не сейчас. Два дня назад.

— Ясно. И что же заставило вас вернуться? Засохший сандвич? Хлебные крошки?

Оливия с удовольствием запустила бы в него чем-нибудь тяжелым.

— Я кое-что потеряла, — холодно ответила она. — Пока Джейми в школе, я решила вернуться и поискать.

Во внешности Саймона что-то неуловимо изменилось, и это насторожило Оливию. Выражение его лица осталось прежним, поза тоже, но он весь подобрался.

— Джейми? Это ваш сын?

— Да.

— Понимаю. И что вы потеряли, Оливия?

Откуда в ней такая уверенность, что Саймон уже знает ответ? Но это невозможно. Если только не…

— Красную книжечку, — быстро ответила она. — Вы видели ее?

Саймон ответил не сразу.

— Книжечку? Она так важна для вас?

— Я… Это мой дневник. Так вы видели его? — Она пыталась говорить спокойно и не выдать своего страха. Кажется, прочесывать кустарник не имело смысла. Если этот невозможный тип нашел книжку, то наверняка знает, что это такое. Эта мысль заставила Оливию потупиться.

Она ждала ответа. Откуда-то донесся нежный голосок горлинки, всегда вызывавший у Оливии улыбку.

Всегда, но

не сегодня.

— Может быть, — признался Саймон, когда прошла целая вечность. — На нем были отметины от зубов?

Оливия подняла испуганные глаза.

— Нет! По крайней мере, когда я видела его в последний раз.

— Гмм… Это ничего не значит. Нельзя сбрасывать со счетов Риппера.

Риппер вильнул коротким, толстым хвостом.

Оливия отвела от глаз прядь темных волос.

— Вы хотите сказать, что он его съел?

— Если мы говорим об одной и той же красной книжке, то он действительно ее пробовал. Но не волнуйтесь, переварить не успел.

Оливия проглотила слюну.

— Так он… он все еще у вас? — Женщина сама не знала, какого ждет ответа. Дневник имел для нее огромное значение. Она начала его, будучи счастливой новобрачной, и сделала это лишь потому, что ужасно хотелось описывать свою жизнь с бесконечно любимым мужчиной, который стал ее мужем.

Позже, когда счастье с путающей скоростью пошло на убыль, дневник превратился в лекарство, способ забыть о своем разбитом сердце. А оно действительно разбилось, хотя Оливия продолжала делать хорошую мину при плохой игре. Ради Джейми. Когда Дэн умер и прошел шок от потери, дневник перестал быть ей необходимым. Так продолжалось до самого пикника.

Пикник в зеленом линкольнширском лесу показался ей лучшим способом отпраздновать переезд из Лондона. Для Оливии этот переезд стал символом начала новой жизни, более спокойной и мирной, чем та, которую она вела в последние годы.

Она взяла с собой дневник, потому что хотела зафиксировать начало этой новой жизни: исполненной надежды. Но едва начала писать, как пошел дождь.

А затем Джейми потерял туфельку и наколол ногу. Он начал хныкать, и в наступившей суматохе Оливия совсем забыла про дневник.

Она вернулась за ним при первом удобном случае. Дождь оказался недолгим, место было уединенное, и она не ожидала, что кто-нибудь наткнется на ее собственность. А сейчас этот верзила сказал, что дневник грызла его собака — очевидно принявшая книжку за лакомство. Так что, благодарить его за это? А вдруг дневник до сих пор у него?

О господи… Неужели он прочитал его? Узнал все ее тайные мысли и боль, которую она излила на этих страницах? Она бы не вынесла этого. Если бы он узнал, как Дэн, нежно любимый Дэн, заставлял ее страдать, это бы значило, что вся ее подноготная, все, что составляло ее суть, стало известно не тому, кому она была дорога (что тоже не доставило бы ей никакой радости), а человеку, с которым она только что познакомилась. И невзлюбила с первого взгляда.

Пока она следила за Саймоном, со страхом и нетерпением ожидая ответа, он отделился от дерева и слегка улыбнулся. Очевидно, эта улыбка должна была ее подбодрить, но своей цели не достигла.