Невезучие
Шрифт:
Изо дня в день, расправив огромные крылья и отбрасывая четкую тень, Трей часами парил над просторами величественной пустыни, заинтересованно наблюдая и изучая все происходящее внизу. Иногда ему встречался торговый караван, направляющийся от побережья в сторону скрытого в центре Намбудии города Руксора, процветающего под управлением молодого фараона Джигеха. Цепочка невозмутимо пережевывающих жвачку верблюдов и суетливо семенящих мулов лениво змеилась между дюн, на горбах и спинах покачивались тюки с дорогими эльфийскими шелками, бивнями слонов из Канагера и выкованным в Нарроне оружием. Торговля испокон веков оставалась делом прибыльным, но чрезвычайно трудоемким и опасным, требующим проявления недюжинной храбрости,
Налетавшись всласть, Трей возвращался в родной оазис и с ликующим воплем восторга обрушивался в воды рокочущего водопада, щедро вливавшего свои прозрачные струи в голубую гладь прекрасного озера. На галечной отмели нежились десятки драконов, вполголоса обмениваясь сплетнями и ведя неторопливые беседы. Стройные пальмы склоняли отягощенные кокосами верхушки к поверхности животворящей влаги, цветки лотоса нежно розовели в тихой заводи, и Трею казалось, сама жизнь течет здесь неторопливо и однообразно, ничуть не меняясь на протяжении часов и столетий.
– Холодно, – сердито ворчал Трей, размеренно взмахивая крыльями, – до чего же здесь холодно! И подумать только, это в самый-то разгар лета. А чего уж говорить о холодной красногорской зиме, когда реки встанут и покроются толстой коркой льда, а с неба полетят белые снеговые мухи?
Нет, тогда он, как и положено каждому уважающему себя дракону, вернется домой, в пустыню, или, на худой конец, выберет пещеру поуютнее, набьет ее сухой ароматной травой и завалится в сладкую зимнюю спячку. С раскатистым похрапыванием до самой весны!
Морда предвкушающего отдых Трея озарилась широкой улыбкой довольства. А весной он выйдет из облюбованной пещерки, произведет разведку с воздуха да найдет себе королевство побогаче. Сначала до заикания зашугает местного правителя, потом слопает парочку задиристых баронов поупитаннее, прихлопнет половину армии и наложит щадящую контрибуцию в виде ежедневной коровы…
«Не-е-ет, коровы мне маловато! – Дракон плотоядно облизнулся. – Пусть добавят пару молодых барашков для ровного счета, и тогда я, так уж и быть, смилостивлюсь да оставлю людишкам в целости и сохранности их жалкие поля и домишки. Не стану жечь посевы, не разрушу города. Ну, может, чисто ради выпендрежа, еще поднапрягусь и украду несколько девиц помоложе да посимпатичнее. Пусть они мне пещеру прибирают, с барашков шкуру снимают…»
Мечта о барашках незамедлительно вызвала продолжительный приступ голодного урчания, отчетливо донесшийся из пустого драконьего живота. Трей поморщился от горько привкуса понапрасну выделяющейся желчи. Его здоровый, молодой организм срочно требовал калорийного питания, ибо война (то бишь совершение запланированных подвигов) войной, а обед – по расписанию! Но сейчас настоятельное желание кого-нибудь немедленно съесть пришлось отодвинуть на задний план, подчинив первоочередной цели посетить Красногорье и выкрасть тамошнюю княжну. А вот потом можно и поесть вволю. Тут главное не сорваться, не пойти на поводу у прожорливого желудка и не слопать энту самую Рогнеду…
Между тем чувство голода стало поистине нестерпимым, а разыгравшийся аппетит наполнил драконью пасть густой, тягучей слюной. Трей облизнулся и удрученно вздохнул. Эх, пожрать бы сейчас! Ну хоть что-нибудь, хоть кого-нибудь…
– Уй! – неожиданно вскрикнул он, удивленно бултыхаясь в воздухе, хлопая себя лапой по морде
Сама идея о нанесенном дракону укусе выглядела ненормальным бредом. Какой смельчак, пребывая в здравом уме и твердой памяти, осмелится покуситься на подобного гиганта?
Трей возмущенно свел глаза к носу, потрясенно рассматривая густое облачко каких-то настырных насекомых, во множестве роящихся вокруг его головы. Дракон испытал настоящий шок, поняв, что каждый крохотный нахал имеет тонкий и острый хоботок, так и норовящий вонзиться в нежные и весьма чувствительные драконьи ноздри. Это знаменитые красногорские комары, отличающиеся воистину невероятными размерами и волчьей кровожадностью, обнаружили монументальную летающую жертву и смело набросились на столь роскошный обед.
– Ой! Ай! – Дракон юлой вертелся в воздухе, бешено отмахивался хвостом и всеми четырьмя лапами, но комары бесстрашно лезли под веки, набивались под язык, влетали в уши и кусались, кусались, кусались…
Совершенно озверевший Трей издал трубный рев негодования и внезапно увидел под собой ранее незамеченный из-за насекомых город, пестревший разноцветными крышами домов, золочеными куполами храмов, и вздымавший к облакам высокий шпиль стройной кирпичной колокольни. Учуяв падающего с неба дракона, истерично залаяли собаки. Народ внизу бросился наутек, рассыпаясь во все стороны, будто горох из прохудившегося решета. Трей уже растопырил лапы, выискивая удобное место для посадки, как вдруг обнаружил богатый двор с трехэтажными хоромами, а во дворе – бревенчатый колодец, возле которого застыла она, потерянно топча черепки разбитого кувшина и недоуменно хлопая стрельчатыми ресницами. Трей узнал ее мгновенно. Да и с кем еще можно было спутать эту красавицу с гордо посаженной аккуратной головкой, с золотыми косами до колен, голубыми, панически расширенными глазами, наряженную в роскошный шелковый сарафан? В ушках девушки посверкивали крупные бриллианты. А кто, кроме княжны, способен пойти по воду в таких дорогих серьгах?
Трей довольно хохотнул, на бреющем полете скользнул над самой землей и ловко сгреб в загодя выпущенные когти хрупкую девичью фигурку.
– Не ту девку схватил, дурень! – отчаянно заорал чернокнижник Гедрон, негодующе запуская пальцы в свои блеклые волосенки и вырывая их целыми пригоршнями. – Идиот! Скотина тупая, невезучая! – Эльф кричал эти оскорбительные слова в самое жерло магического котла, наклоняясь к кипящей жидкости совсем близко и рискуя обвариться волшебным составом. – Брось ее, брось! Это не княжна!
Но Трей его не слышал. Тогда лла-Аррастиг поспешно взметнул руки к потолку комнаты и торопливо зашептал новое заклинание.
«Нет, совсем наши бабы сбрендили, – мысленно ворчала я, словно корова на продажу влекомая по переходу в родную светелку. Меня окружала целая толпа боярышень, возглавляемых дородной теткой Матреной, бережно подхвативших под локти новоявленную невесту и восторженно гомонящих. – Дорвались, называется, до бесплатного развлечения!»
Во дворе срочно растапливали баньку, а на мою аскетичную кровать с тощим, комковатым тюфяком уже вывалили непомерную гору изысканнейших и роскошнейших нарядов. Чего там только не было! Подбитые соболем бархатные опашни, высокие кики, усыпанные самоцветными каменьями, сафьяновые сапожки на безумно тоненьких каблучках, в которых я и шагу ступить не сумею, нательные рубашки из бесценного эльфийского шелка, батюшкина парадная мантия и прочее, и прочее. «Да-а-а, похоже, бабы от радости совсем с ума спрыгнули!» – Я вытянула из кучи тряпок парчовую офирскую тогу, не иначе как от щедрости душевной присланную княгиней Зоей, и озадаченно уставилась на балахонистое одеяние, по размеру подошедшее бы и необхватному волхву Никодиму.