Невидимая брань

Преподобный Святогорец Никодим

В чем существо совершенной преданности в волю Божию, узнается, когда она проявится в силе своей. Она приходит сама собой, и не особых правил на стяжание ее, чтоб можно было сказать: делай то и то и получишь. Она растет незаметно под ненадеянием на себя и надеждою на Бога. Помянул же я об ней здесь, потому что надо же было где-нибудь помянуть, а помянутие в конце предыдущей главы о принесении себя в жертву Богу подало повод помянуть о ней теперь. Предание себя в волю Божию всецелое и есть пожрение себя Богу во всесожждение.

Свидетельствуется сие состояние умертвием себе – своим разумениям, своим хотениям и своим чувствам и вкусам, чтоб жить Божиим разумом, в Божией воле и во вкушении Бога. В сем деле впереди нас Господь Спаситель. Он всего Себя предал Богу и Отцу и в Себе нас, ибо мы  от плоти Его и от костей Его  (Еф. 5: 30). Поспешим же вслед Его, так как Он за нас дал слово Богу Отцу (см. Ин. 17: 19), чая, что мы действительно будем таковы и так поступим.

Почему

такое жертвоприношение совершается в конце, а не вначале? Потому что жертва Богу должна быть совершенна, без порока. Совершенство же вначале есть предмет искомый, а не владеемый. Когда наконец овладевают им, тогда и в жертву принести себя уместно. На сию жертву вначале только посвящает себя человек, а в конце приносит себя в жертву. Раньше достигнутия совершенства и принести себя нельзя в жертву всесожжения. Другие жертвы можно приносить, как то: жертву умилостивления, жертву очищения, жертву благодарения, а не жертву всесожжения. Покуситься на сие можно, и говорить можно о сем, но это будет слово, а не дело. Дело это без слов совершается. Знай, что пока имеешь еще прилепление к чему-либо земному, пока опираешься на что-либо в тебе или вне тебя, кроме Бога, пока находишь вкус в чем-либо тварном и услаждаешься тем – то ты еще негож ко всесожжению. Потрудись отрешиться прежде от всего, сделай, чтоб в тебе замерли все жизни и осталась одна жизнь по Богу или чтоб не ты уже жил, а жил в тебе Бог и Христос Господь и Дух Святый, и тогда пожри себя Богу или тогда ты пожрен будешь Богу. А до того имей жертвою Богу дух сокрушен и сердце сокрушенно и смиренно, и довольствуйся тем до времени, а не навсегда. Ибо все же ты должен наконец дойти до того, чтоб себя принести Богу во всесожжение тучно.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

О сердечной теплоте и об охлаждении и сухости сердца.

Духовная в сердце теплота есть плод чувства к Богу и всему Божественному. Зарождение ее современно обращению к Богу в покаянии. Во время покаянных трудов над очищением сердца она все более и более усиливается и из прерывающейся, или по временам посещающей сердце, постепенно переходит в непрерывную, пока станет наконец состоянием сердца. Когда св. Иоанн Лествичник советовал в одном месте: старайся всегда быть в чувстве к Богу и божественному, то разумел сию теплоту. Всякий предмет, услаждающий сердце, и согревает его; потому теплот сердечных много. Духовная теплота порождается от воздействия на сердце духовных предметов, что бывает в порядке духовной жизни. Отличительная черта ее есть отрешение от всего тварного и окование внимания Богом и всем Божественным. По сей черте она отстоит от теплот душевных и телесных, как небо от земли.

Чувство духовной теплоты сосредоточено и является простым и единичным; но в существе дела оно есть слияние воедино многих духовных движений, как луч солнца есть слияние семи радужных лучей. В нем есть благоговение, сокрушение, умиление, припадание, поклонение, святая ревность, Боголюбие. Как все такие чувства духовные не вдруг установляются в сердце, так теплота духовная не вдруг делается достоянием нашего сердца.

Пока духовная в сердце теплота не сделается постоянным его состоянием, дотоле она приходит и отходит. Приходит или сама собой, как гость небесный, или бывает плодом духовных упражнений – чтения, размышления, молитвы, актов самоотвержения и добродеяния. Отходит, когда внимание отклоняется от предметов духовных, а за ним и сердце вкусит и усладится чем недуховным. Этим погашается духовная теплота, как водою огонь.

Хочешь хранить духовную сию в сердце теплоту? Будь вниманием внутрь и молитвенно предстой Богу в сердце, не допуская блуждания помыслов рассеивающих, не впускай в сердце сочувствий к чему-либо душевному и плотскому, пресекай тотчас порождения многозаботливости, храни живой воспринятую тобою ревность о богоугождении и о спасении души, в делах же внешних блюди разумный строй, направляй их все к главной твоей цели и, делая одно, не обременяй мысли попечением о многом. Но, прибавлю, когда узнаешь сию теплоту, но можешь не усиливаться хранить ее; усиливаясь, станешь употреблять пригодные к тому средства; употребляя же их, увидишь, как тебе удобнее соблюсти свою теплоту. Если разумно возьмешься за сие дело, то теплота духовная сделается для тебя верной учительницей, как управляться с своим внутренним и как держать себя во внешних делах и во всем поведении своем, - чтоб блюсти ее самую.

Сколь сладостно присутствие духовной теплоты в сердце, столь же горько, томительно и страшливо, когда она отойдет. Отходит она, как замечено, когда внимание и сердце отклонятся от духовного и обратятся к недуховному. Под этим разумеется не греховное что - ибо вкусивший духовной теплоты бывает уже на это не охоч – но вся душевно-телесная область, суетная, земная, тварная. Как только уклонится к сему внимание, духовная теплота тотчас понижается; когда же и сердце к тому прильнет, она совсем отходит и оставляет холодность ко всему Божественному и самому Богу, сопровождаясь и равнодушием ко всем духовным деланиям и занятиям, какие были держимы в видах хранения сей теплоты. Кто опомнится тотчас и поспешит

поставить себя опять в свой обычный теплопроизводительный строй, теплота возвращается, скоро ли то, или не так скоро. Но кто не обратит на то внимания и по рассеянности, увлечению и самонадеянности позволит себе сознательно помедлить в этой охлаждающей атмосфере, и тем более если и делом поскользнется удовлетворить свои воскресающие при этом недуховные вкусы, у того и самая ревность о жизни духовной пошатнется, а то и совсем замрет. Последнее есть преддверие падения в прежние обычные грехи, которые и не замедлят постигнуть беспечного. Но опомнившийся и отсюда удобно возвращается к духовному строю своему.

Так всегда происходит охлаждение; бывает же это по нашей вине, именно – по ослаблению внимания и бдительности над собой: то по соблазнам окружающей труженика мирской среды, когда, прелести мира одуряющим образом воздействовав, похищают человека из себя самого, то по козням врага, ухищряющегося выманивать человека из себя вовне, в чем успевает он иногда, примешивая только к естественным движениям образов фантазии и свои, наипаче увлекательные, иногда воздействуя каким-то образом и на тело. Но какая бы причина ни была, действие охлаждения начинается выходом внимания извнутри и установляется в своем дальнейшем течении прилеплением сердца к чему-либо, сначала пустому и суетному, потом страстному и греховному. И в нем всегда виноват сам человек. Ибо ни мир, ни диавол не насилуют свободы, а соблазняют только ее.

Бывает охлаждение и от благодати. Духовная теплота в истинном своем виде есть плод присутствия в сердце благодати. Когда присещает благодать, на сердце тепло; а когда отходит – холодно. Отходит благодать, и когда человек сам выходит вовне к недолжным вещам. И тогда отхождение сие и есть и называется наказательным. Но иной раз благодать сама отходит в видах споспешествования духовному преспеянию рабов Божиих. И тогда отхождение сие есть и называется обучительным. Но следствие и в этом случае тоже – охлаждение, чувство пустоты в сердце: ибо отшел гость и посетитель. Разность в сих охлаждениях та, что виновное охлаждение расслабляет самую ревность о духовной жизни; охлаждение вследствие обучительного отступления благодати наиболее распаляет ее: что бывает и одной из целей отступления благодати обучительного. Благодать Божия сама – обучительно – отступает по следующим причинам: чтобы раздражить ревность, которая иной раз ослабляется от длительности пребывания в покой, чтоб повнимательнее осмотрелся человек и отстранил сочувствия и занятия, которые не прямо принадлежат к богоугодной жизни и не в Боге конец свой имеют; чтобы восстановить в большей силе сознание и чувство, что все доброе, бывающее в нас, есть плод благодати Божией; чтоб на будущее время больше ценили Божии даяния, ревностнее заботились о хранении их и глубже смиренствовали; чтоб искреннее предавали себя в руки промышления Божия, с совершеннейшим самоотвержением и самоуничижением; чтоб не прилеплялись к самым духовным утешениям и не разделяли таким образом сердца своего на двое, когда Бог хочет, что оно все Ему единому принадлежало; чтоб и при действии благодати Божией, не опускали рук, но неусыпно работали на пути Божием, напрягая все силы свои, данные нам Богом именно для этого.

Таким образом, и когда охлаждение происходит от обучительного отступления благодати Божией, причиной тому служишь ты сам: ибо благодать Божия хотя отступает сама, но отступает, смотря на тебя. Почему когда почувствуешь в себе охлаждение к вещам и занятиям духовным и ко всему Божественному, войди в себя и рассмотри, по какой причине оно произошло, и если в этом твоя вина, поспеши ее устранить и изгладить, ревнуя не о возвращении духовных утешений, а паче об уничтожении в себе того, что окажется неподобающим и Богу неугодным. Если же не увидишь ничего такого, покорись воле Божией, сказав в себе: так судил Бог; буди воля Твоя, Господи, на мне, немощном и ничего не стоящем. И затем, терпи и жди, отнюдь не позволяя себе сколько-нибудь отступать от обычного порядка своей духовной жизни и духовных деланий и упражнений; побеждай напавшее безвкусие в них посильным себя к ним принуждением, не внимая отвлекающим от такого труда помыслам, будто такое занятие бесплодно; охотно испивай сию чашу горечи, говоря к Господу: виждь смирение мое и труд, и не остави милости Твоей от меня, - и воодушевляй себя на то верою, что чашу сию поднесла тебе любовь Божия, желающая тебе большего совершенства духовного.

Не на Фавор только охотно иди во след Господа, но и на Голгофу, т.е. не тогда только, когда чувствуешь внутрь себя Божественный свет и духовные утешения и радости, но и когда нападают омрачения, скорби, туги и горечи, которые приходится иной раз вкушать душе от демонских искушений, внутренних и внешних. Пусть даже охлаждение это будет сопровождаемо таким омрачением и смущением, что ты не будешь знать, что тебе делать и куда обратиться, не бойся и при этом; но стой твердо в своем чине, держись на кресте сем благопокорно, далеко отревая от себя всякое земное утешение, которое вздумает предлагать мир или плоть, по наущениям врага. Старайся также скрывать сию немощь свою от всякого лица и не говори о ней никому, кроме духовного отца своего, не жалуясь, однако ж, на посланную тебе тяготу, а скорее ищи научения, как на будущее время избегать ее, а эту благодушно перенесть, пока Богу угодно будет держать тебя в ней.