Невидимка. Идеальные убийства
Шрифт:
Это, конечно, не идеальный вариант, но он нас устроит.
Теперь, по крайней мере, мы снова обрели друг друга и мы свободны от своих земных оков, своих странностей и наших мелочных разногласий. Теперь моя сестра снова рядом со мной.
Навсегда.
116
В комнате тихо, слышно лишь тяжелое дыхание бывшего спецагента Харрисона Букмена. Дверь открывается со звуком, похожим
— Я понимаю, что момент совсем не подходящий, Букс, — говорит Софи, — но мы получили подтверждение от того старого футбольного тренера из Аллентауна. «Марти» Лэйни играл в футбольной команде той школы в качестве тейлбека. [63] Играл очень хорошо. Затем он внезапно ушел… то есть она ушла… из школы после двух лет учебы и окончила среднюю школу уже в городке Риджуэй.
— Возможно, именно тогда Марти — то есть Мэри — достигла половой зрелости, — предполагает Букс. — Все стероиды в мире не смогли бы изменить ее природу.
63
Тейлбек — игрок в американском футболе, замыкающий линию нападения.
— Совершенно верно. В Риджуэе она спортом не занималась. Судя по сведениям, которые нам удалось раздобыть, в новой школе Марти стал нелюдимым. Просто приходил на занятия, а после них уходил домой. Не участвовал в общественной деятельности. Ни с кем не дружил. Так ему было легче скрывать свой настоящий пол. Затем Марти ездил в Питтсбург на занятия в колледже, но жил при этом дома. В колледже он изучал криминалистику. Окончив колледж, он… то есть она приобщилась к семейному бизнесу. Папа имел над ней власть всю свою жизнь.
Букс тяжело вздыхает.
— Ее отец — просто жуткий тип. Мне, например, моя мать как-то раз сказала, что она вообще-то хотела девочку, а родился мальчик, то есть я. Но она из-за этого отнюдь не пыталась заставлять меня всю мою жизнь притворяться женщиной. У нас уже есть достоверная информация об этом кретине?
— Да, есть. Доктор Дональд Лэйни во время учебы в средней школе был футбольной звездой, но, учась на первом курсе колледжа в Питтсбурге, повредил себе колено и уже больше никогда не играл в футбол. Он стал судебно-медицинским экспертом в Аллентауне. Мать Мэри умерла при родах — это, пожалуй, единственное, что из всего рассказанного нам Мэри является правдой. Когда семья Лэйни переехала в Риджуэй, доктор Лэйни открыл похоронное бюро. Мэри работала там со своим отцом. Можете угадать, что в конце концов стало происходить в этом похоронном бюро?
— Я не хочу этого знать, — говорит Букс.
— Его закрыли после того, как в государственные регулятивные органы поступило множество жалоб относительно того, что тела обезображивались и уродовались.
— А-а… — произносит Букс. — Видимо, это наша Мэри тренировалась на мертвецах делать то, что стала делать с живыми людьми после
— Ну да. Теперь она, возможно, встретится со своим отцом в аду.
Воцаряется молчание. Затем Софи говорит уже более тихим голосом:
— Букс, так вы остаетесь здесь?
— Ну конечно. Со мной все в порядке, Соф. Я вам скоро позвоню. А еще хочу сказать, что вы замечательно поработали над этим делом, — если я этого еще не говорил.
— Вообще-то говорили. Но мы оба знаем, у кого в этом деле больше всего заслуг.
В комнате снова становится тихо, если не считать удаляющихся шагов Софи и похожего на тихий свист звука, вызванного движением воздуха при открывании и закрывании двери.
— Да, мы это, конечно же, знаем, — шепчет Букс, как бы выдавливая из себя слова.
Снова тишина.
— О-о, Эмми, — говорит он. — О-о, Эмми. О-о, Эмми, пожалуйста…
«Я не готова, Марта. Еще не готова. Я люблю тебя, девочка моя, и я ужасно по тебе скучаю, но у меня еще есть здесь кое-какие дела».
— Эмми? — Я чувствую дыхание Букса на своем лице. Его ладонь прикасается к моей руке. — О господи… Эмми! — снова говорит он, и его голос дрожит. — Ты проснулась…
Я заставляю себя открыть глаза. Мои веки поначалу быстро моргают, а затем поднимаются, и я вижу Букса словно сквозь туман.
— Эмили Джин, я очень сильно тебя люблю. Я люблю тебя всем своим сердцем. Ты знаешь это, да?
— Я… знаю, — шепчу я.
У меня нет сил даже сжать в ответ его руку.
Он ласково проводит пальцами по моему лицу.
— Мы с тобой как-то нехорошо расстались… Я боялся, что уже никогда не скажу тебе этих слов. — Он прижимает губы к моему лбу. — Знаешь, а я ведь сдуру наговорил тебе тогда всякого… Сдуру…
— Я… знаю.
Я пытаюсь улыбнуться, но сомневаюсь, что у меня это получается.
— Ты потеряла много крови, но ты выдержала. А еще ты добилась своего, Эмми. Ты поймала ее. Ты помнишь, что произошло?
— Помню…
Мои веки вздрагивают и смыкаются. Мне не очень-то хочется вспоминать ту ночь. И я не очень-то спешу посмотреть на себя в зеркало. Но раны заживут. Они всегда заживают.
— Я могу находиться рядом с тобой, пока ты будешь выздоравливать, — говорит он. — Я имею в виду просто в качестве друга. Без назойливости. Могу просто помогать тебе так, чтобы это было приемлемо для тебя. Твоя мама тоже здесь. Она сейчас на первом этаже. Обедает. Она была здесь с того самого момента, как мы нашли тебя в том загородном доме.
Я ворочаюсь и чувствую при этом острую боль в левом боку. Затем я осторожно прикасаюсь к бинтам на лбу — там, где Мэри Лэйни оставила отметины мне на память.
Букс поглаживает мою руку.
— Тебе нужно отдохнуть, — говорит он. — А мне следует вызвать врача. Ты и сама это знаешь.
— Я… знаю.
— Ты совсем ослабла, Эм. Ну все, давай спи. Когда проснешься, я буду здесь, рядом с тобой.
Он отодвигается от меня. С большим трудом я открываю глаза.
— Букс, — выдавливаю я из себя.