Невидимые бои

Тарианов Николай Владимирович

Не раз собирался Саймон подать в отставку (он был уже подполковником), чтобы заняться педагогической и научной деятельностью. Но разразилась вторая мировая война. Не время было уходить из армии, пока не одержана победа над фашистской Германией и Японией.

После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Саймону предложили возглавить американскую военную миссию снабжения в Москве. Он охотно согласился поехать в Москву. Саймон очень серьезно отнесся к официальному заявлению американского правительства об установлении союзнических отношений между США и СССР. Функции, которые были возложены на него перед отъездом, Саймон воспринял как специалист, давно уже изучивший Советский Союз («Теперь-то я смогу собрать объективную

информацию», — думал он). Он понимал, что правительству нужна широкая, точная и достоверная картина, чтобы эффективно планировать политику своей страны, добиваясь общей победы союзников в кровавой войне. И он был преисполнен решимости выяснять эту картину не методами стандартного шпионажа, а путем глубокого и всестороннего, честного и открытого изучения советской действительности.

Перед отъездом Саймону присвоили временное звание бригадного генерала. Такая практика существует в американской армии. Она применяется во время войны при назначении на генеральские должности за границей. Это делают для того, чтобы облегчить общение с иностранными коллегами высокого ранга. Миссию снабжения в Москве должен был возглавить по меньшей мере бригадный генерал. Подходящих генералов не нашлось. Временно дали это звание подполковнику Саймону.

Дроув «оживляет работу»

Саймон и Дроув приступили к работе в Москве почти одновременно.

Начинать Дроуву было проще. В посольстве США уже существовал готовый аппарат атташата. Многочисленные заместители и помощники военного атташе уже вели активный разведывательный поиск, вынюхивая все, что удавалось, о Советской Армии.

На следующий день после своего приезда Дроув собрал на совещание всех сотрудников атташата.

Офицеры атташата обычно ходили по Москве в штатском. Они не должны были привлекать к себе внимания в по-военному суровом городе во время ежедневных прогулок — операций визуальной разведки — или при поездках по стране. Но теперь, желая продемонстрировать новому начальству военную выучку, они явились в мундирах. Полковники, подполковники, майоры, капитаны и сержанты.

Познакомившись со всеми офицерами атташата (кое-кого он знал и ранее), Дроув разрешил всем сесть. Сам же остался стоять, подчеркивая тем самым важность первого инструктивного совещания.

— Я рад, что буду работать вместе с вами в столице мирового коммунизма, — произнес генерал многозначительно. — Первое, о чем хочу предупредить вас, — не обольщайтесь нашими союзниками. Богу и судьбе угодно было поставить сейчас нашу страну и Россию рядом, на одной стороне фронта войны против Германии. Но уже сейчас надо смотреть вперед, в будущее. Когда мы разделаемся — с помощью русских — с немцами и японцами, Россия станет нашим врагом номер 1. Этот день надо готовить уже сегодня…

Офицеры переглянулись. Подобные рассуждения они слыхали не в первый раз. Но прежде это говорилось полушепотом, в узком кругу, за бутылкой отличной советской водки.

Сейчас все излагалось тоном приказа, в официальном кабинете члена союзного посольства в столице союзного государства, на официальном совещании его аппарата.

Генерал сделал паузу, оглядывая лица участников совещания. Несколько безразличных, непроницаемых лиц, две-три пары изумленных глаз. А кое у кого глаза хищно засверкали, как у беркута, с головы которого снят охотничий колпачок.

На этих лицах и остановил свой тяжелый, неподвижный взор генерал Дроув.

— Нам предстоит оживить, реорганизовать и резко усилить разведывательную работу в этой стране. Положение военных союзников создает для нас невиданные прежде возможности для улучшения нашей работы. Надо до дна использовать все возможности для установления — и расширения — полезных контактов, подбирать кадры для вербовки… До конца использовать военную обстановку, чтобы досконально, тщательно, детально изучить военно-экономический

потенциал страны, найти, определить его слабые стороны. Мы предпримем многочисленные поездки по стране. Договоримся с русским командованием о посещении фронтовых участков и прифронтовых тылов. Я ожидаю от каждого офицера целеустремленной, инициативной работы по сбору самых подробных разведывательных данных.

Вопросы? — заключил генерал.

Вопросов не было. Кивком головы военный атташе закрыл совещание.

И атташат загудел, словно пчелиный улей. Активизировались все виды разведывательной деятельности, главным образом нелегальной, агентурной.

Не брезгали ничем. Разъезжая под различными предлогами по стране, многие офицеры атташата вели себя как вражеские лазутчики. Они пытались проникать на военные объекты и базы. Фотографировали мосты, железнодорожные узлы и порты, засекали радиостанции. Ночью на улицах столицы считали танки, проходящие на фронт, изучали транзитные воинские эшелоны, идущие к фронту, где гремели тяжелые, кровавые бои с немецко-фашистскими ордами. Дело не ограничивалось визуальной разведкой. Предпринимали активные, порой наглые попытки вербовать советских людей, поначалу считавших американцев преданными союзниками в борьбе против нацистов. Убедившись в подлинных неблаговидных намерениях этих «союзничков», советские люди шли в органы безопасности государства, с негодованием протестовали против попыток эксплуатировать добрые чувства москвичей, да и жителей других городов.

Сигнал поступал за сигналом. Над гладкой поверхностью внешне корректных отношений пробивались то тут, то там повадки профессиональных шпионов. Так становились явными неблаговидные намерения людей генерала Дроува.

Советские чекисты-контрразведчики, которые с первых же дней войны вели самоотверженную борьбу против агентуры немецко-фашистских разведок, забрасываемой через линию фронта по суше, воздуху и морским путем, не могли проходить мимо этих сигналов.

Почему усиливают шпионаж работники атташата? Вряд ли правительству США нужно знать, где находятся склады артиллерийских снарядов, базы запасных полков, центры формирования новых советских дивизий. До сих пор подобными сведениями интересовалась только шпионская агентура гитлеровцев. Военная тайна, особенно во время войны, — это военная тайна. Ее надо беречь не только от врагов, но и от друзей. Нет, чекисты не могли проходить мимо. Им пришлось отвлечь часть своих сил, чтобы тщательно, всесторонне, глубоко изучить эту, мягко говоря, недозволенную деятельность союзников, решительно ограничивать ее. Ведь не было никакой уверенности, что разведывательные данные, собираемые американцами в Советском Союзе, не попадут каким-нибудь путем в генштаб гитлеровского вермахта. Ведь в Вашингтоне, и даже в Пентагоне, было много, очень много друзей Германии.

Известно, что почти на протяжении всей второй мировой войны резидент ОСС (управления стратегической службы США) в Швейцарии Аллен Даллес (будущий директор Центрального разведывательного управления) поддерживал тесную связь с начальником гестапо Гиммлером через гестаповца князя Максимилиана Гогенлое и германского вице-консула в Цюрихе Ганса Гизевиуса, являвшегося по совместительству представителем гитлеровской контрразведки («Абвер») в Швейцарии. Недавно об этом рассказал черным по белому в своей книге «ЦРУ» американский журналист Эндрю Тэлли. Книга вышла в США в 1962 году.

Еще в годы войны советская разведка была прекрасно осведомлена о сомнительных связях Аллена Даллеса, о его попытках договориться с гитлеровской Германией. Именно поэтому чекисты были настороже. Им пришлось уделять самое пристальное внимание разведывательной деятельности сотрудников американского военного атташата в Москве во время войны. Ведь их долг — тогда и теперь — предотвратить удар в спину нашей страны. А такой удар мог быть нанесен в то время с помощью шпионов, имевшихся в стане наших союзников.