Невидимые демоны

Кастро Адам-Трой

— Эмпатию, — взглянув на него, ответила Корт. Китобой поморщился.

— Я все равно вас раскушу, рано или поздно.

— Надеюсь, вы поставите меня в известность, когда это произойдет, — сказала она.

Через несколько мгновений он вернулся к прозрачной стенке пузыря, снова занявшись созерцанием ледяных просторов.

Корт была рада остаться в одиночестве, пусть даже и на несколько минут. Но как только она позволила себе расслабиться, перед ее мысленным взором возник Эмиль Сэндберг, кромсающий несчастных катарканцев. Ее воображение отказывалось воспроизводить в деталях все, что он творил, но зато его радостное, счастливое лицо рисовало с ужасающими

подробностями. В голове проносились самые разные варианты: хладнокровный убийца, ликующий убийца, испытывающий наслаждение убийца, помешавшийся убийца… ничего не получалось. Когда у воображаемого Сэндберга появлялось лицо, она вдруг понимала: оно не имеет к настоящему Сэндбергу никакого отношения, а воображаемые катарканцы не походили на существа, которых показал ей Китобой. Нет, они были млекопитающими, похожими на людей настолько, что на лицах у них мелькали почти человеческие чувства, в сияющих зеленых глазах искрилось любопытство и веселье, а голоса звучали переливами баритона.

Она открыла глаза и обнаружила: Китобой, который по-прежнему стоял у прозрачной стены, повернулся и смотрит на нее с выражением явной озабоченности.

Корт напустила на себя равнодушие и взирала на него до тех пор, пока он не отвернулся.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появился Хаат Вейл, экзолингвист тчи. Тощий даже по меркам своей расы, видимо, по причинам преклонного возраста, Вейл напустил на себя серьезный, едва ли не мрачный вид. Пара печальных глаз дополняла картину, делая его похожим на вкрадчивого бюрократа, получающего удовольствие от того, что ему выпало сообщить дурную весть. Он был в длинном прозрачном одеянии, таком тонком, что, казалось, будто оно тут же разорвется, стоит ему пошевелиться.

К несчастью, его сопровождал Советник Раиг, тчи, с которым Корт встречалась чуть раньше. Более того, он держался так, будто был здесь главным. Его бледная кожа покраснела от ледяного ветра, а редкие серые волосы покрывали бисеринки влаги, но двигался он легко и уверенно, оставив далеко позади своего коллегу.

— Простите за задержку, Советница, но я был в отъезде, изучал туземцев.

— Вам не стоило прерывать ваших наблюдений ради нас, — сказала Корт. — Мы хотим поговорить с доктором Вейлом.

— Мне это известно, — ответил Раиг и уселся напротив нее. — Но доктор посчитал, что с его стороны будет разумно пригласить меня на беседу с вами, чтобы я помог ему ответить на ваши вопросы.

Спорим, что идея принадлежала вовсе не доктору Вейлу!

— В этом нет никакой необходимости, Советник. Доктор не является обвиняемым, которому грозит приговор.

— Вне всякого сомнения, — заявил Раиг, — но поскольку всем известно, что люди умеют мастерски извращать любые слова, доктор счел необходимым мое присутствие при разговоре.

— Вы изо всех сил стараетесь вывести нас из себя, — не выдержав, заметил Китобой. Какие, по вашему мнению, высказывания мы можем извратить?

Раиг наградил его ледяным взглядом.

— Если бы я и в самом деле решил вывести вас из себя, уважаемый Китобой, я бы непременно прокомментировал ваше имя, которое напоминает всем, кто его слышит, о беспрецедентном акте ксеноцида, за который ответствен ваш вид. Но я представитель цивилизованного народа, а потому молчу.

Корт решила, что самое время вмешаться:

— У вас были проблемы личного характера с хомо сапсами?

— Ничего личного! Мне довелось иметь дело с несколькими вполне приличными представителями вашего вида. У меня сложилось впечатление, что у

самых лучших из вас — намерения благие. К сожалению, эти лучшие составляют ничтожно малый процент от общего населения — причем большинство отказывается отвечать за дурные поступки остальных. Мне представляется, что данное качество делает вас опасными. Вас необходимо остановить.

— Как болезнь, — проворчал Китобой.

— Совершенно верно, — подтвердил Раиг. — Я уверен: строгий карантин сумеет удержать распространение агрессии, присущей человеческим существам.

Корт испытывала такое сильное отвращение к Советнику тчи, что ей ужасно хотелось развернуться и уйти. Но, кажется, именно этого тот и добивался.

Она обратилась к хранившему молчание экзолингвисту, который с усталым видом опустился на стул рядом с Раигом.

— Извините нас, ученого втянули в спор политиков.

— Я заметил, — проговорил Вейл сухим надтреснутым голосом. «Он очень стар, даже усилие, которое он прикладывает, чтобы разговаривать, стоит ему огромного труда», — подумала Корт.

— Меня зовут Андреа Корт; я прибыла сюда, чтобы принять участие в суде над Эмилем Сэндбергом. Вы специалист высокого класса, и я бы хотела знать, что вы думаете о катарканцах. Разделяете ли вы. общепринятое мнение, что они разумные существа?

— Разделяю, — едва слышно прошелестел Вейл.

— Один земной ученый сказал: разумными являются существа, способные на непредсказуемые поступки.

— Я не позволю вам использовать определения, данные людьми ради собственного удобства, — вмешался Раиг. Вейл опустил голову и произнес:

— Я готов принять данное определение — в плане научной дискуссии. Продолжайте.

Корт с трудом сдержалась, чтобы не показать Раигу язык.

— Когда-то, очень давно, у меня был щенок, отвечавший данному требованию. Это маленькое домашнее животное, которых люди иногда держат у себя в домах. Детеныши довольно буйные и трудно управляемые. Предсказать, что они намерены сделать в следующую минуту, практически невозможно. Кроме того, они умеют прекрасно решать достаточно сложные проблемы — в тех случаях, когда для них это важно: например, могут сообразить, как забраться в шкаф, где хранится еда. Они легко сдадут тест на непредсказуемость, но никто никогда не объявлял их разумными.

Раиг, который слушал ее, демонстративно закатив глаза, тяжело вздохнул.

— Еще один пример земной казуистики. Низвести жертву убийства до статуса домашнего животного!

— Нет, — возразил Вейл, жестом заставив замолчать Советника. — Я отвечу. — Из похожего на клюв рта появился крошечный розовый язычок, облизнул губы и вернулся на место. — Понимаю, к чему вы клоните, Советница, — сказал он, обращаясь к Корт. — Но упомянутый вами пример ничего не доказывает. Вне всякого сомнения, среди представителей вашего и моего народов найдется немало официальных лиц, занимающих высокое положение, которые никогда в жизни не прошли бы подобный тест: это ограниченные личности, чьи реакции обусловлены множеством предрассудков и социальных догм. Однако в соответствии с другими стандартами они, разумеется, являются разумными существами. — Он бросил взгляд в сторону Раига, который несколько раз моргнул, прежде чем Вейл продолжил: — То же самое можно сказать и по поводу катарканцев. Даже в большей степени. Их образ жизни таков, что мы понимаем лишь весьма ограниченное число их реакций на окружающую действительность, однако все данные исследований, которые мы провели, четко указывают: их общение друг с другом весьма разнообразно.