Невидимые знаки

Винтерс Пэппер

Опустив руки, я вытащил из заднего кармана смятую, залитую водой страницу.

Когда я обнаружил послание в бутылке вчера вечером, покачивающимся на волнах, словно умоляя взять его, я не имел ни малейшего представления о содержимом. На мгновение я забеспокоился,

что какой-нибудь несчастный оказался на берегу и отчаянно надеется, что его кто-нибудь спасет.

Я был удивлён, увидев почерк Эстель.

И прочитал песню, которую никогда не имел удовольствия видеть.

Но, так или иначе, после почти пяти лет блаженства на острове, который почти четыре года снился в кошмарах, это было безупречное завершение.

Единственно возможное завершение.

Начало нашей новой концепции.

Тяжело дыша, Эстель расправила лист и прочитала:

— Я приземлилась, чтобы найти его. Я упала с неба, чтобы узнать его. Я умерла смертной смертью, чтобы быть достойной его. Я возродилась благодаря ему. Если спасение так и не придет, знайте, что оно мне не нужно. Если помощь так и не придет, знайте, что она мне не нужна. Если мы умрем здесь вместе, будьте счастливы, зная, что такова была наша судьба. Не ищите нас. Не оплакивайте нас. Не плачьте о нас. Потому что мы были счастливчиками, избранниками, единственными друг для друга.

Когда она подняла голову, из её глаз градом слились слезы.

Наши тела и губы прижались друг к другу.

— Я знал, что ты любишь меня, Эстель. Но это... зная, что даже в самые мрачные моменты ты была готова

умереть рядом со мной, что ты бы не оставила меня, выбрала меня вместо жизни, вместо безопасности, вместо всего. Это бесценный подарок.

— Даже несмотря на то, что я не говорила тебе. — Ее губы изогнулись в самой сладкой, самой сексуальной улыбке. — Ты знал. В тот день, когда ты подарил мне Коко, Финника. В тот день, когда отдал мне свое сердце, Гэл, ты изменил мою судьбу, и все это — наш остров, дом, наше существование — все это могло исчезнуть, а я все равно была бы самой счастливой женщиной на свете, потому что у меня был ты.

Я больше не мог ждать.

Гости подождут.

С ужином тоже придётся подождать.

И нашим детям придётся подождать.

Взяв за руку, я провел ее в нашу спальню и закрыл дверь.

— У тебя есть я, Эстель. Я буду с тобой столько, сколько захочешь.

Стоя посреди нашей элегантно-просторной спальни с люстрой из ракушек и белой кроватью, она стянула с плеч бретельки сарафана и спустила его на пол.

— Навсегда?

Я расстегнул шорты, с каждым ударом моё сердца все больше принадлежало ей.

— Навсегда.

— Больше, чем навсегда.

— Навечно.